Гиленсон Б.А. Становление художника: от Оук-Парка до Парижа
Малая родина.
Эрнест Хемингуэй (Ernst Hemingway, 1899— 1961) родился в городе Оук-Парк, пригороде Чикаго. Его отец Кларенс Хемингуэй был практикующим врачом. Предки Хемингуэя принимали участие в Гражданской войне, чем будущий писатель гордился. Мать Грейс, урожденная Холл, принадлежала к состоятельному религиозному семейству, элите местного общества. Она отличалась музыкальной одаренностью, занималась пением, готовилась к сценической карьере, но, выйдя замуж, целиком посвятила себя семье. Всего у Хемингуэев было шестеро детей: четверо девочек и двое мальчиков. Эрнст был вторым ребенком. Детство писателя прошло в Мичигане, вместе с отцом ему нравилось рыбачить, ходить на охоту. Леса и озера Мичигана были его малой родиной, «страной Хемингуэя», которую он запечатлел в ряде своих новелл, одна из них так и называлась — «У нас в Мичигане».
В школе Хемингуэй проявлял интерес к литературе, начал писать и редактировать школьные журналы. Когда летом 1917 г. Хемингуэй окончил школу, США уже вступили в Первую мировую войну. Вопреки желанию родителей он не стал продолжать образование. Достигнув 18-летия, Хемингуэй захотел записаться добровольцем в армию, но отец сумел его от этого отговорить.
Осенью 1917 г. Хемингуэй переезжает в Канзас-Сити и начинает работать в местной газете репортером с окладом 15 долларов в неделю. Так началась его литературная деятельность.
Первая мировая война.
Весной 1918 г. Хемингуэй увольняется из газеты и, поддавшись ура-патриотическим настроениям, уезжает добровольцем в Европу, служит шофером в американском отряде Красного Креста на итало-австрийском фронте. Там, в июле 1918 г., попав под обстрел, он получает тяжелое ранение; на операционном столе из его тела было извлечено более 230 осколков. Горький военный опыт, физическая и психологическая травмы сыграли решающую роль в формировании мировоззрения Хемингуэя. Война сделала его убежденным антимилитаристом.
Парижские годы.
Вернувшись с фронта домой, Хемингуэй решает посвятить себя журналистике. С 1920 по 1924 г. он работает в канадской газете «Торонто стар» сначала местным, затем европейским корреспондентом. Переехав в Париж, Хемингуэй попадает в среду американских литераторов-экспатриантов, которые оставили родину, удручавшую их своим плоским прагматизмом, деляческим духом, равнодушием к духовным и художественным ценностям. В Париже он оказался в эпицентре литературной жизни, напряженных эстетических, новаторских поисков. Хемингуэй освещает международные конференции в Генуе (1922), Рапалло (1923), классовые конфликты в послевоенной Германии; одним из первых осуждает итальянский фашизм. Взяв интервью у Муссолини, «величайшего шарлатана», обнажает его демагогию.
Значимой для него становится командировка на вторую в его жизни войну — греко-турецкую (1922), которая открывает ему трагедию мирного населения. Хемингуэй возвращается с греко-турецкой войны потрясенной. Его антимилитаристские убеждения еще более укрепляются. Перед ним встает вопрос о том, какой должна быть позиция писателя. Надлежит ли ему выступать с прямыми публицистическими декларациями, осуждающими войну, уподобиться политику? И он решает: писатель должен быть безоговорочно привержен нелицеприятной, беспощадной правде, которая воздействует на читателя эффективнее, надежнее любой пропаганды. На этом принципе и основывалась его эстетика.
Позднее некоторые эпизоды газетных очерков и статей Хемингуэя «интегрировались» в художественную ткань его прозы. А журналистская практика в целом способствовала кристаллизации таких черт хемингуэевского стиля, как лаконизм, ясность, конкретность деталей.
«В наше время».
В 1924 г. Хемингуэй принимает нелегкое решение оставить журналистскую работу, дающую стабильный заработок, чтобы все силы отдать художественной прозе, стать писателем-профессионалом. К этому времени в журналах и сборниках появляются его первые рассказы. Он целеустремленно занимается самообразованием, много читает.
Хемингуэй заявляет о себе как об оригинальном художнике сборником «В наше время» (In Our Time, 1925), который стал своеобразным прологом зрелого творчества писателя. Это был новеллистический цикл, иногда его даже называют «романом в новеллах» (как и сборник его наставника Ш.Андерсона «Уайнсбург, Огайо»). Пятнадцать коротких рассказов, или глав, фиксировали намеченную словно пунктиром жизненную историю «сквозного» лирического героя, Ника Адамса, мальчика, отрока и начинающего писателя. В нем дает себя знать автобиографическое начало. Новеллы прослаиваются своеобразными лаконичными интерлюдиями. Они не связаны с содержанием новелл непосредственно, но включают их в широкий, социальный контекст: в бесстрастно-протокольной манере напоминают о жестокости, насилии, убийствах, творящихся в «большом» мире. Тень войны незримо витает над сборником. Двое безымянных американцев, молодой человек и девушка, из новеллы «Кошка под дождем» (Cat in the Rain), кочующие по отелям Европы, бездомные и неприкаянные, несут в себе неустроенность «потерянного поколения». На первый взгляд это рассказ о бездуховном, бесплодном браке. Но, в сущности, смысл новеллы шире: она о человеческом одиночестве.
Тень войны витает над Ником Адамсом в новелле «На Биг Ривер I». В ней почти ничего не происходит, да и о герое сообщается лишь то, что он собирается писать. С котомкой за плечами Ник Адамс выезжает за город, на природу. На нескольких страницах развернут выразительный пейзаж: лес, ручей, зелень, краски и запахи, как их ощущает герой. Наверное, только так мог радостно чувствовать первозданную красоту мира тот, кто соприкоснулся с войной, со смертью, с ужасом окопов. И это светлое мироощущение, кажется, передается вместе с героем и читателю.
Почти зримые пейзажи — одна из примет Хемингуэя, художника с отчетливо выраженным романтическим началом. Природа у него, будь то сверкающие альпийские вершины, бездонно-изумрудная глубина моря или зелень лесов его родного Мичигана, исполнена поэзии, вечна и прекрасна, и ее лоно — «земля обетованная» хемингуэевских героев, бегущих от жестокости «цивилизации».
Поиски мастерства.
В молодости Хемингуэй составлял списки авторов, чье творчество достойно быть вне времени: Л. Толстой, Ф. Достоевский, И. Тургенев, Стендаль, Г. Флобер, Г. Джеймс, Ш. Бронте. Среди своих современников он выделял Д. Джойса, Э. Каммингса, Т. Манна. Был многим обязан Г. Стайн, Ф. С. Фицджеральду. Гертруда Стайн как-то, желая уколоть Хемингуэя, заметила: «Он кажется современным, но пахнет музеем». На первом месте стояли у Хемингуэя русские классики. В 1920-е годы его кумиром был Тургенев. В 1930-е годы он увлекся Толстым.
Сложность простоты.
Но, учась у мастеров, Хемингуэй никого не копировал, он выплавлял свой неповторимый стиль, который стал своеобразным откликом на внутреннюю потребность времени. В манере писателя видна неприязнь к «девальвированным» словам, теориям и лозунгам, претенциозному философскому глубокомыслию и авторскому указующему персту. Это был внешний план повествования. Но за этим просвечивал другой план, внутренний, прославленный хемингуэевский подтекст, открывавший перспективу его, казалось бы, таким незамысловатым картинам. В основе методологии Хемингуэя лежал принцип драматургический, не рассказ, о событиях, а их показ, раскрытие внутреннего через внешнее. Герои Хемингуэя были немногословны в своих «рубленых» диалогах, разговорах «ни о чем», за которыми, однако, угадывались напряженные психологические коллизии. [В Англии этот роман вышел под названием «Фиеста» (Fiesta).]
Его простота была особая, мужественная, сопряженная с самой атмосферой его книг; его главенствующий принцип — «метонимический»: в частном обнаруживать общее, в малом — большое] Хемингуэй брал кульминационный эпизод в жизни героя и через него высвечивал весь характер, точно выписанная деталь давала ключ к осмыслению целого.
Один из критиков заметил: «Я думаю, что благодаря воздействию его творчества мы решительным образом скорректировали как наши представления о стилевых стандартах, так и понимание самого процесса творчества».
Хемингуэй отказался от «красивых» слов, живописных эпитетов, сложных, многоступенчатых конструкций. Важнейшими признаками мастерства были для него простота и краткость. В его прозе почти аскетически скупые фразы, лаконичные описания, повторяющиеся «ключевые» слова и словосочетания несли важную смысловую нагрузку. Хемингуэй побуждал вдумываться в написанное им, внимательно перечитывать. Работа газетчика научила его отсекать все необязательное. Его лексика на первый взгляд незамысловатая, почти банальная, притягивала своей загадочной новизной. В прозрачности его безукоризненно ограненного стиля, словно в отшлифованной гальке на дне чистой реки, заключалась своя эстетика. «Простые слова, — любил повторять Хемингуэй, — самые лучшие...»
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"