Норберто Фуэнтес. Критика о повести «Старик и море»

Норберто Фуэнтес "Хемингуэй на Кубе", М.: Радуга, 1988.

Уильям Фолкнер считал, что Хемингуэй нашел своего Бога. Это произошло осенью 1952 года, когда была опубликована его повесть "Старик и море". Все те, кто нападал на Хемингуэя и требовал от него объяснений по поводу провала его романа "За рекой, в тени деревьев", романтического и, по мнению некоторых критиков, слишком примитивного произведения, вынуждены были поднять вверх руки, сдаваясь перед мудростью старого мастера.

В небольшой повести Хемингуэй рассказывает незамысловатую историю старого рыбака, который борется с громадной рыбой. Фолкнер был потрясен этим повествованием. Остальные американские писатели сдались и покинули поле боя. Таким же образом повели себя и некоторые европейские писатели. Так, Владимир Набоков, который в свое время говорил, что Хемингуэй — "писатель для юнцов" (сравнивая его с Конрадом), вынужден был признать, что "описание жаркой, как солнце, рыбы и сам ритм его знаменитого рассказа просто великолепны".

Повесть "Старик и море" стала вершиной творчества Хемингуэя, одним из самых выдающихся произведений современной американской литературы, несмотря на то, что некоторые сцены уже покрылись патиной времени, а в других сильнее проступает мелодраматическая основа, как, например, там, где описывается преклонение Сантьяго перед известным в те времена тренером по бейсболу, "великим ди Маджио". Кроме того, это произведение по праву считается "лучшим из того, что было написано Хемингуэем на Кубе". Сам Хемингуэй, узнав о присуждении ему Нобелевской премии, сказал следующее: "Премия принадлежит Кубе, потому что мое произведение было задумано и написано в этой стране. Меня вдохновляли мои друзья из Кохимара — места, которое я считаю своим домом. И на какие бы языки ни переводились мои произведения, в них всегда можно будет найти неопровержимое свидетельство того, что Куба — моя вторая родина, где находится мой очаг и мои книги". Но безбрежное и бездонное море — не обязательно кубинское. Кроме двух-трех мазков, придающих его описанию местный колорит, действие с таким же успехом могло бы происходить в Средиземном, Яванском или любом другом море. И другой рыбак, не менее опытный, мужественный и спокойный, подобно рыбаку из Кохимара, мог бы, так же как Сантьяго, выходить в море на своей лодчонке в любой другой части света и вести себя точно таким же образом. С одной лишь разницей: когда Сантьяго думает, что сбился с пути, он обращает свой взор к горизонту в поисках береговой линии, и его вера в море снова возвращается к нему, а с ней и убеждение: разве может заблудиться в море тот, кто его хорошо знает?

Критик Карлос Бейкер утверждает, что первый черновик был готов 1 апреля 1951 года. Издательство "Скрибнерс" получило оригинал повести 10 марта 1952 года, журнал "Лайф" опубликовал ее 1 сентября 1952 года, а спустя неделю, 8 сентября, "Скрибнерс" выпустило повесть отдельной книгой. Замысел произведения возник у Хемингуэя уже давно, и к этой теме он обращался дважды: за 16 лет до написания повести "Старик и море", в апреле 1936 года, журнал "Эсквайр" опубликовал его очерк "На голубой воде", а позднее Хемингуэем была задумана "большая книга о земле, воде и воздухе", по размаху напоминающая романы Пруста. Своими планами он поделился с Малкольмом Каули. Впоследствии идея Хемингуэя нашла свое отображение в рассказе "Старик и море", выполнявшем роль своеобразной музыкальной коды к той части задуманной книги, которая посвящалась морю. Вполне очевидно, что намерение написать две другие части: "на земле и в воздухе", — связанные с событиями второй мировой войны, так и не было осуществлено Хемингуэем; как говорит Бейкер, они остались "в плену его воображения".

По утверждению биографов и критиков, Леланд Хейуорд, ставший позднее продюсером фильма по повести "Старик и море", во время одного из посещений Финки Вихии убеждал писателя издать ее отдельной книгой. Хемингуэй вначале не соглашался. Леланд возразил, что, когда будет закончена вся часть, посвященная морю, Хемингуэй сможет присовокупить ее к написанному. По мнению Леланда, повесть представляла самостоятельное произведение, и в этом он был абсолютно прав. Когда Хемингуэй получил Нобелевскую премию, он сказал, что мог бы написать историю о Кохимаре и его обитателях на 500 страницах, однако он предпочел сосредоточиться на рассказе о Сантьяго и создать настоящего рыбака и настоящую рыбу. Возможно, что он как раз имел в виду материал, который, подобно некоторым частям "Островов в океане", был им отложен во имя более важной цели. В действительности это являлось логическим следствием его творческого метода, который он сравнивал с айсбергом.

Центральными эпизодами как в романе "Острова в океане", так и в повести "Старик и море" является ловля большой рыбы. Но Хемингуэй не мог ограничиться простым повторением сцен ловли, не придав им новых оттенков, не вложив в них нового нравственного смысла. Сами персонажи не являются однозначными: сын Томаса Хадсона — воплощение мужественной силы.

Сантьяго — символ упрямства и духа борьбы. Но в то же время между стариком и юношей имеется поразительное сходство. Связанные лесой с невидимой рыбой, они действуют и мыслят одинаково; и тот и другой восклицают: "О боже, как я тебя люблю!" В свое время Фолкнер высказал такую мысль, как бы предвосхищая подобное сходство, хотя ему не суждено было прочесть "Острова в океане":

"Он рано определил для себя свой собственный метод работы, неизменно следовал ему и хорошо умел им пользоваться. Если он и впредь будет так работать, то сумеет добиться многого. Я думаю, что последняя книга, "Старик и море", является лучшим его произведением, потому что он нашел нечто такое, чего раньше не находил, а именно бога. До сих пор его персонажи существовали в вакууме, у них не было прошлого, и вот неожиданно в "Старике и море" он нашел Творца. В рассказе есть большая рыба: бог создал большую рыбу, которая должна быть поймана, бог создал старика, который должен эту большую рыбу поймать, бог создал акул, которые должны сожрать рыбу, и бог любит их всех, и если свои произведения он будет и впредь писать в том же духе, то достигнет еще большего совершенства. А этого может добиться отнюдь не каждый писатель, Многие, к сожалению, рано выдыхаются, исчерпав себя, и это делает их несчастными. Так произошло с Фицджеральдом, та же участь постигла Шервуда Андерсона. Они сломались".

Ниже приводятся газетные вырезки, комментирующие повесть "Старик и море"; подборку критики Хемингуэй хранил у себя дома. В одной из статей Фолкнер снова высказывает свои мысли по поводу этого произведения.

"Нью рипаблик"

6 октября 1952 г.

ЧЕРЕЗ БОРЬБУ К ПОБЕДЕ

Марк Шорер

Конечно, главный герой — старик, который ловит марлина. Хотя и не только он, но и тот большой художник, которого мы видим в момент, когда он овладевает своей темой; более того, в момент, когда он описывает поединок старика с рыбой. Для него нет ничего важнее искусства, которое он любит еще и потому, что должен с ним сражаться и победить. Он беспощаден к себе, нетерпим к малейшей фальши и к нечеткости стиля. Он ненавидит пустую помпезность. Оба они выходят победителями — замечательный старик-рыбак и великий писатель.

"Шинандоа магазин"

Осень 1952 г.

(вырезка без заглавия)

Уильям Фолкнер.

Время еще покажет, что "Старик и море" — лучшее творение писателя... Лучше его об этом не написал никто из наших современников. На этот раз он открыл Творца, Создателя. До тех пор мужчины и женщины сами сотворяли себя из глины; их победы и поражения находились в их собственных руках и нужны были только для того, чтобы доказать, какими сильными они могут быть.

"Нью-Йорк пост"

31 августа 1952 г.

(без заглавия)

Джимми Кэннон

Перед нами многоплановое произведение, но разбираться во всех сложных премудростях я предоставляю экспертам. Я вижу в нем просто повествование о старике и о большой рыбе. Думаю, что мне понятно все, о чем здесь говорится. По-моему, рассказ не нуждается в каких бы то ни было пояснениях. Это суровая вещь, но в то же время она прекрасна и великолепна, как прекрасен и великолепен его величество Человек.

"Иностранная литература"

1956 г., №3

ПЕРЕЧИТЫВАЯ ХЕМИНГУЭЯ

Иван Кашкин

[Хемингуэй] раньше писал о слабостях сильных; теперь он пишет о моральной силе старика, у которого есть кому передать свой опыт и мастерство.

Норберто Фуэнтес - Критика о повести «Старик и море»