Смагин А.Ю. Внутренний монолог художника в романе Э. Хемингуэя «Райский сад»

Язык. Культура. Коммуникация. Материалы VI международной научно-практической конференции студентов и аспирантов 4—5 апреля 2011 г. Челябинск.

Роман Эрнеста Хемингуэя «Райский Сад», как и все произведения великого американского прозаика, многогранен и интересен, как в рамках самой книги, так и в рамках жизни писателя. Будучи одним из последних, произведение (изданное под названием Сады Эдема в 1986 году), не было закончено автором. Многие вопросы так и остались без ответа, что породило к роману живой интерес широкой публики и критиков.

Кризисное состояние Хемингуэя, отмеченное незавершенностью и автобиографичностью его поздних произведений, в значительной степени сказалось и на герое романа «Райский сад», Дэвиде Борне, который, несмотря на упорные духовные поиски и межличностные конфликты, которые подвергают его характер испытанию на прочность, так и не находит смысла своего существования. В этой связи внутренний монолог Дэвида, является важным литературным приемом, с помощью которого раскрывается тонкий психологизм романа и внутренний мир самого художника.

Дэвид — молодой, подающий большие надежды писатель, познающий радости и горести творческой стези и пожинающий первые плоды своего труда. Творческий метод Борна во многом схож с принципом «айсберга» самого Хемингуэя. В своем внутреннем монологе Дэвид убеждает себя в важности понимания всей сложности и глубины описываемых событий при всей простоте их изложения. Осознание недолговечности жизни торопит Дэвида, заставляя его трудиться все больше и плодотворней. Молодой писатель внушает себе мысль о смерти, чтобы поскорей приняться за работу. Для Дэвида искусство является той сферой бытия, в которой он стремится преодолеть конечность своего существования. Повторяющиеся действия Борна в процессе работы являются с одной стороны привычкой и приметой однообразного течения жизни. С другой же стороны — это ритуал, с помощью которого искушенный человек способен проникнуть в страну вдохновения и творчества. Так, Дэвид каждое утро садится за работу, предварительно проходя босым по плитам террасы, и пишет карандашом в простых школьных тетрадях.

Таким образом, перед читателем возникают сразу два мира: мир обывателя и мир художника. В структуре романа они различаются даже стилистически. Если в описании жизни Дэвида с Кэтрин и Маритой преобладают диалогичность построения, повторяемость действий и деталей, излишняя подробность в описании яств и вин, то передача творческого процесса героя построена в своем подавляющем большинстве на внутреннем монологе Дэвида, где нет места повторам и монотонности. Для молодого писателя единственно реальным и значимым является мир творчества. Во время разговора с Маритой, например, он «по-прежнему жил той, настоящей жизнью, которую оставил в рассказе об Африке, а все окружающее казалось ему неестественным и фальшивым». Тот и другой миры пересекаются в сознании Дэвида. Время событий, описываемых в рассказе, и реальное время сливаются воедино. Дэвид по-отечески относится к своим персонажам. Чтобы они оставались довольны вечером и имели силы наутро, он разрешает сделать им привал и щедро кормит их мясом.

Внутренний монолог Борна демонстрирует нам умение художника сосредоточиться на главном: трудолюбии, таланте, силе творческой личности, которая создает свой оазис, «райский сад» в негармоничном мире. Творческий труд — вот что помогает главному герою романа пережить возникающие в жизни конфликтные ситуации. Несмотря на немногочисленность и четкую структурированность внутренних монологов Дэвида Борна, мы можем утверждать, что они являются важной художественной составляющей романа, необходимой для понимания всей утонченности ностальгии автора по «золотому веку», и неотвратимости трагедии художника, чей внутренний монолог можно по праву считать внутренним монологом самого Хемингуэя.