Иметь и не иметь. Глава пятнадцатая
Трое туристов сидели у стойки в баре Фредди, и Фредди наливал им. Один был очень высокий, худой, широкоплечий мужчина, в шортах и в очках с толстыми стеклами, загорелый, с коротко подстриженными рыжеватыми усиками. У его спутницы были светлые вьющиеся волосы, остриженные по-мужски, землистый цвет кожи и сложение женщины-борца. Она тоже была в шортах.
– Все – мура, – говорила она третьему туристу, у которого было одутловатое багровое лицо, усы цвета ржавчины, белая полотняная кепка с зеленым целлулоидным козырьком и странная манера произносить слова, оттопыривая губы, как будто он ел что-то слишком горячее.
– Очаровательно, – сказал человек с зеленым козырьком. – Я еще никогда не слыхал этого выражения в разговоре. Я полагал, что это коллоквиальный оборот, из числа тех, которые не употребляются в… э-э… литературной речи.
– Мура и есть, – сказала дама, похожая на борца, в неожиданном приступе кокетства награждая его возможностью полюбоваться ее прыщеватым профилем.
– Прелестно, – сказал человек с зеленым козырьком. – Вы так мило это произносите. Интересно, откуда пошло это выражение?
– Не обижайтесь на нее. Это моя жена, – сказал высокий турист. – Вы с ней знакомы?
– А все равно все – мура, – сказала жена. – Как вы себя тут чувствуете?
– Ничего, – сказал человек с зеленым козырьком. – А вы как?
– Она себя чувствует замечательно, – сказал высокий. – Вот увидите сами.
Тут как раз вошел Гарри, и жена высокого туриста сказала:
– До чего бесподобен! Как раз то, что я хотела. Купи мне это, папочка!
– Можно мне с тобой поговорить? – сказал Гарри, обращаясь к Фредди.
– Ну конечно. Сейчас же и о чем угодно, – сказала жена высокого туриста.
– Заткнись ты, шлюха, – сказал Гарри. – Выйдем туда, Фредди.
В задней комнате за столом сидел Краснобай.
– Привет, дружище, – сказал он Гарри.
– Заткнитесь, – сказал Гарри.
– Слушай, – сказал Фредди. – Ты это, пожалуйста, брось. Когда приходят по делу, так не ругаются. Даму шлюхой не называют в приличном заведении.
– Шлюха и есть, – сказал Гарри. – Слышал, что она мне сказала?
– Что бы там ни было, а в лицо так не говорят.
– Ну, ладно. Вы принесли деньги?
– Конечно, – сказал Краснобай. – Почему бы мне не принести деньги? Разве я не сказал, что принесу деньги?
– Покажите-ка.
Краснобай передал ему деньги. Гарри сосчитал десять бумажек по сотне долларов и четыре по двадцать.
– Должно быть тысяча двести.
– Это за вычетом моей комиссии, – сказал Краснобай.
– Дайте сюда остальное!
– Нет.
– Дайте!
– Не дурите.
– Берегись, гнида!
– Уймись, буян, – сказал Краснобай. – Не вздумайте отнимать их силой, потому что их у меня тут нет.
– Ясно, – сказал Гарри. – Я должен был подумать об этом. Слушай, Фредди. Мы с тобой не первый день знакомы. Я знаю, что твоя лодка стоит тысячу двести долларов. Тут не хватает ста двадцати. Возьми и рискни остальными и платой за фрахт.
– Триста двадцать долларов, значит, – сказал Фредди. Это было нешуточное дело для него, рискнуть такой суммой, и он даже вспотел, думая об этом.
– У меня есть машина и радиоприемник, которые стоят этих денег, можешь их считать залогом.
– Я могу составить залоговый акт, – сказал Краснобай.
– Не надо мне никаких актов, – сказал Фредди. Он снова вспотел, и в его голосе слышалось колебание. Потом он сказал: – Ладно, я рискну. Но, ради бога, будь осторожен с лодкой, обещаешь, Гарри?
– Как со своей.
– Свою ты упустил, – сказал Фредди, вспотев еще сильнее, так как это воспоминание удвоило его муки.
– Я буду очень осторожен.
– Я положу деньги в свой сейф в банке, – сказал Фредди.
Гарри посмотрел на Краснобая.
– Место надежное, – сказал он и усмехнулся.
– Хозяин! – позвал кто-то из бара.
– Это тебя, – сказал Гарри.
– Хозяин! – послышался тот же голос. Фредди вышел в бар.
– Этот человек оскорбил меня, – услышал Гарри визгливый голос, но он уже разговаривал с Краснобаем.
– Я буду стоять у пристани, в конце улицы. Это с полквартала, не дальше.
– Ладно.
– Вот и все.
– Ладно, дружище!
– Я вам не дружище!
– Ну, как хотите.
– Я там буду с четырех часов.
– Еще что?
– Они должны захватить лодку силой, понятно? Я ничего не знаю. Я просто проверяю мотор. У меня даже ничего не готово для рейса. Я нанял у Фредди лодку, чтобы везти любителей на рыбную ловлю. Они должны под угрозой револьвера заставить меня запустить мотор и сами должны перерубить канаты.
– А как же Фредди? У него-то вы не для рыбной ловли ее просили?
– Фредди я скажу.
– Не советую.
– Скажу.
– Не советую.
– Слушайте, я еще во время войны делал дела с Фредди. Дважды мы с ним были компаньонами, и никогда у нас не выходило неприятностей. Вы знаете, сколько я ему возил товару. Из всей городской сволочи он единственный, кому я могу довериться.
– Я бы никому не стал доверяться.
– Вы-то нет. Каждый ведь по себе судит.
– Не обо мне разговор.
– Ну, ладно. Идите теперь к своим приятелям. А что вы будете говорить?
– Они кубинцы. Я встретил их в гостинице. Одному из них нужно помочь получить по акцептованному чеку. Что тут невероятного?
– И вы ничего не заметили?
– Ничего. Я уговорился встретиться с ними в банке.
– На чем они приедут?
– На такси.
– А шофер что будет думать, – что они музыканты, что ли?
– Мы найдем такого, который вообще не думает. В этом городе сколько угодно таких. Взять хоть Хэйсуса.
– Хэйсус себе на уме. Он только разговаривает, как дурачок.
– Я скажу им, чтоб выбрали поглупее.
– Достаньте такого, у которого нет детей.
– У них у всех есть дети. Видели вы когда-нибудь бездетного шофера такси?
– Продажная вы шкура!
– Зато я никогда еще никого не убивал, – ответил ему Краснобай.
– И никогда не убьете. Давайте выйдем отсюда. С вами, когда сидишь, точно вшей набираешься.
– Они у вас, верно, и так есть.
– А разве они от разговоров заводятся?
– Если не заклеить рта.
– Вот вы и заклейте свой. А я пойду выпью, – сказал Гарри.
В первой комнате бара туристы сидели на своих высоких табуретах. Когда Гарри подошел к стойке, женщина повернулась к нему спиной в знак своего отвращения.
– Что будешь пить? – спросил Фредди.
– Что пьет дамочка? – спросил Гарри.
– Cuba libre.
– Тогда мне дай чистого виски.
Высокий рыжеусый турист в очках с толстыми стеклами наклонил к Гарри свое широкое, с прямым носом лицо и сказал:
– Послушайте, с какой стати вы нагрубили моей жене?
Гарри оглядел его сверху донизу и сказал Фредди:
– Что это у тебя тут делается?
– А все-таки? – спросил высокий.
– Успокойтесь, – сказал ему Гарри.
– Со мной это вам даром не пройдет.
– Слушайте, – сказал Гарри. – Вы приехали сюда, чтоб поправиться и набраться сил, так? Вот и успокойтесь. – И он вышел из бара.
– Вероятно, я должен был его ударить, – сказал высокий турист. – Как ты думаешь, дорогая?
– Жаль, что я не мужчина, – сказала его жена.
– Вы бы далеко пошли при таком сложении, – сказал в свою кружку человек с зеленым козырьком.
– Что вы сказали? – спросил высокий.
– Я сказал, что вы можете узнать его фамилию и адрес и написать ему письмо с изложением всего, что вы о нем думаете.
– Послушайте, как ваша фамилия? Вы, кажется, смеетесь надо мной.
– Можете звать меня профессор Мак-Уолси.
– Моя фамилия Лафтон, – сказал высокий. – Я писатель.
– Очень рад познакомиться, – сказал профессор Мак-Уолси. – И часто вы пишете?
Высокий человек посмотрел по сторонам.
– Уйдем отсюда, дорогая, – сказал он. – Здесь все или нахалы, или сумасшедшие.
– Это необыкновенный уголок, – сказал профессор Мак-Уолси. – Но поистине обворожительный. Его называют американским Гибралтаром, и он на триста семьдесят пять миль южнее Каира. Правда, этот бар единственное, что я здесь успел повидать. Бар, впрочем, хороший.
– Я вижу, вы в самом деле профессор, – сказала жена. – Знаете, вы мне нравитесь.
– Вы мне тоже нравитесь, милочка, – сказал профессор Мак-Уолси. – Но мне пора уходить. Он встал и пошел искать свой велосипед.
– Здесь все сумасшедшие, – сказал высокий. – Выпьем еще, дорогая.
– Мне понравился профессор, – сказала жена. – Он очень обходительный.
– А тот, что приходил…
– Ах, он просто красавец, – сказала жена. – Похож на татарина. Жаль, что он такой нахал. У него лицо просто как у какого-то Чингис-хана. Ух, до чего хорош.
– У него нет одной руки, – сказал ее муж.
– Я не заметила, – сказала жена. – Выпьем еще. Интересно, кого мы тут еще увидим?
– Может быть, Тамерлана, – сказал ее муж.
– Ух, какой ты ученый, – сказала жена. – Но с меня довольно этого Чингис-хана. Почему профессору понравилось, что я говорю «мура»?
– Не знаю, дорогая, – сказал Лафтон, писатель. – Мне это никогда не нравилось.
– Я ему, видно, понравилась такой, как я есть, – сказала жена. – До чего мил!
– Ты его, вероятно, увидишь еще.
– Вы его всегда увидите, когда бы ни пришли сюда, – сказал Фредди. – Он тут живет. Он уже две недели тут.
– А кто тот человек, который так грубо разговаривает?
– Тот? А это наш, здешний.
– Чем он занимается?
– Да всем понемножку, – ответил ей Фредди. – Он рыбак.
– Почему у него нет руки?
– Не знаю. Повредил где-то.
– Какой красивый! – сказала жена. Фредди засмеялся.
– Много чего мне о нем приходилось слышать, но такого не слыхал никогда.
– По-вашему, у него не красивое лицо?
– Будет вам, леди, – ответил ей Фредди. – У него лицо похоже на свиной окорок, да еще нос переломлен.
– Фу, какие мужчины глупые! – сказала жена. – Он мне по ночам снился.
– Дурные сны вам снятся, – сказал Фредди. Все это время лицо писателя сохраняло какое-то бессмысленное выражение, которое сходило только в те минуты, когда он восхищенно глядел на свою жену. Нужно в самом деле быть писателем или чиновником Управления общественных работ, чтобы иметь такую жену, подумал Фредди. Господи, ну и страшилище!
Тут в бар вошел Элберт.
– Где Гарри?
– Пошел на пристань.
– Спасибо, – сказал Элберт.
Он ушел, а жена и писатель по-прежнему сидели у стойки, и Фредди стоял у стойки, беспокоясь о своей лодке и думая о том, как у него болят ноги, оттого что приходится стоять целый день. Он сделал поверх цементного пола деревянную решетку, но это не очень помогло. Ноги все время ныли. Зато торговля у него идет хорошо, лучше всех в городе, и накладных расходов меньше. Ну и чучело все-таки эта баба! И мужчина тоже хорош, если не нашел себе лучшей. С такой даже с закрытыми глазами не рискнешь, подумал Фредди. А заказывают все время коктейли. Дорогие коктейли. И то хорошо.
– Да, сэр – сказал он. – Сию минуту.
Вошел загорелый, светловолосый, хорошо сложенный мужчина в полосатой матросской фуфайке и шортах защитного цвета и с ним очень хорошенькая смуглая молодая женщина в белом шерстяном свитере и темно-синих брюках.
– Кого я вижу! – сказал Лафтон, вставая. – Это же Ричард Гордон с прелестной миссис Эллен.
– Привет, Лафтон, – сказал Ричард Гордон. – Не видели вы тут пьяного профессора?
– Он только что вышел отсюда, – сказал Фредди.
– Хочешь вермуту, детка? – спросил Ричард Гордон свою жену.
– Если ты будешь, я тоже выпью. – сказала она. Потом поздоровалась с обоими Лафтонами. – Мне, пожалуйста, пополам, Фредди, французский с итальянским.
Она сидела на высоком табурете, поставив ноги на перекладину, и смотрела в окно. Фредди смотрел на нее с восхищением. Он считал, что она самая хорошенькая из всех женщин, проводивших эту зиму в Ки-Уэст. Лучше даже, чем прославленная красавица миссис Брэдли. Миссис Брэдли уже начинала полнеть. У этой молодой женщины было миловидное лицо ирландки, темные локоны почти до самых плеч и гладкая, чистая кожа. Фредди посмотрел на ее смуглую руку, державшую стакан.
– Как работа? – спросил Лафтон у Ричарда Гордона.
– Идет неплохо, – сказал Гордон. – А у вас как?
– Джеймс не хочет работать, – сказала миссис Лафтон, – он только пьет.
– Скажите, кто такой этот профессор Мак-Уолси? – спросил Лафтон.
– Какой-то профессор экономики, кажется, а сейчас в годичном отпуску или что-то в этом роде. Это приятель Эллен.
– Он мне нравится, – сказала Эллен Гордон.
– Он мне тоже нравится, – сказала миссис Лафтон.
– Он мне первой понравился, – радостно сказала Эллен Гордон.
– О, можете взять его себе, – сказала миссис Лафтон. – Такие примерные девочки, как вы, всегда получают, что хотят.
– Оттого мы такие примерные, – сказала Эллен Гордон.
– Я выпью еще вермуту, – сказал Ричард Гордон. – А вы? – спросил он Лафтонов.
– Можно, – сказал Лафтон. – Скажите, вы идете завтра на вечер, который устраивает Брэдли?
– Конечно, он идет, – сказала Эллен Гордон.
– Она мне нравится, знаете, – сказал Ричард Гордон. – Она интересует меня и как женщина, и как социальное явление.
– Ух! – сказала миссис Лафтон. – Вы выражаетесь почти так же учено, как профессор.
– Не стоит кичиться своим невежеством, дорогая, – сказал Лафтон.
– А с социальными явлениями спят? – спросила Эллен Гордон, глядя в открытую дверь.
– Не говори глупостей, – сказал Ричард Гордон.
– Я хочу узнать, входит ли это в задачи писателя? – спросила Эллен.
– Писатель должен знать обо всем, – сказал Ричард Гордон. – Он не может ограничивать свой жизненный опыт в угоду буржуазной морали.
– Вот как, – сказала Эллен Гордон. – А что должна делать жена писателя?
– Массу всяких вещей, – сказала миссис Лафтон. – Ах, вы бы видели, только что сюда приходил человек и оскорбил меня и Джеймса. Какой страшный!
– Я должен был его ударить, – сказал Лафтон.
– Очень страшный, – сказала миссис Лафтон.
– Я иду домой, – сказала Эллен Гордон. – Ты идешь, Дик?
– Я, пожалуй, еще побуду в городе, – сказал Ричард Гордон.
– Да? – сказала Эллен Гордон, глядясь в зеркало поверх головы Фредди.
– Да, – сказал Ричард Гордон. Фредди, глядя на нее, подумал, что она сейчас заплачет. Ему не хотелось, чтоб это случилось в баре.
– Хочешь еще чего-нибудь выпить? – спросил ее Ричард Гордон.
– Нет. – Она покачала головой.
– Скажите, что такое с вами? – спросила миссис Лафтон. – Разве вам здесь не весело?
– Мне страшно весело, – сказала Эллен Гордон. – Но все-таки я, пожалуй, пойду домой.
– Я вернусь рано, – сказал Ричард Гордон.
– Можешь не торопиться, – ответила она. Она вышла. Она так и не заплакала. И Джона Мак-Уолси она так и не нашла.
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"