Хемингуэй и американская разведка. Агент 08

Спруил Брейден родился в 1894 году. Это был умный человек, с большим опытом работы в странах Латинской Америки. Начинал он горным инженером и до своего появления в 20-х годах в нью-йоркском деловом мире успел поработать советником по вопросам электрификации чилийских железных дорог. В Южной Америке у него осталось крупное дело (он и женился на чилийке), а после больших успехов на деловом поприще, которых он добился к 40-м годам, его стали посылать представителем США на международные конгрессы. С 1939-го по 1942 год Брейден был послом в Колумбии. В то время на фоне большинства своих коллег Брейден как дипломат выделялся более прогрессивными взглядами. Многие кубинцы считали его лучшим из всех побывавших в Гаване американских послов. Однако почти вся его деятельность на Кубе в силу необходимости носила военный характер: уже в первых инструкциях, полученных им от Халла, указывалось, что министерство обороны США заинтересовано "в скорейшем размещении на Кубе оперативного подразделения тяжелых бомбардировщиков, подчинявшегося американскому командованию, для выполнения тренировочных полетов" и подготовки американских и английских экипажей. Очень скоро соглашение было достигнуто, и аэродромы в Сан-Антонио неподалеку от Гаваны и в Сан-Хулиане, провинция Пинар-дель-Рио, превратились в учебные центры союзников. В июле Брейден получил распоряжение запросить разрешение на покупку земли в Сан-Хулиане для постройки взлетно-посадочной полосы длиной 7000 футов и размещения там 500 человек, которые в оперативном и административном отношении подчинялись бы американскому командованию. Кубинцы дали согласие и на эту просьбу, поскольку их стремление к сотрудничеству подогревалось их потерями на море, вызванными действиями немецких подводных лодок, потопивших несколько транспортных судов в августе 1942 года.

Спустя несколько лет после войны Спруил Брейден и Дуран по-своему "отблагодарили" Хемингуэя.

Комиссия, созданная Маккарти, обвинила Брейдена и Дурана в том, что они были коммунистами. "Если уж кто и является действительно левым, так это Хемингуэй, — заявил Дуран в ответ на обвинение. — И с Брейденом я познакомился у Хемингуэя". Таковы свидетельские показания "Александра Македонского" сенатской комиссии, расследовавшей это дело. Вслед за Дураном такие же показания дал Брейден.

В то время, когда заседала сенатская комиссия, Хемингуэя на Кубе не было, и Эррера Сотолонго позаботился о том, чтобы все газеты с соответствующей информацией сохранились до приезда писателя. Просмотрев газетные статьи, Хемингуэй сказал, что Брейден дорого ему за это заплатит. Тогда Брейден приехал в Гавану и попросил Хемингуэя о встрече. Писатель согласился, и они вместе вышли на "Пилар" в море. "Брейден оправдался, — рассказывал позднее Хемингуэй своему другу Эррере Сотолонго. — Он сказал, что сделал все это, чтобы спасти себя, и честно попросил у меня прощения. Он вынужден был лгать, так как его допрашивала комиссия сената США. Он все мне объяснил". Хемингуэй оставил дело без последствий. Что касается Дурана, то он предпочел остаться в Соединенных Штатах. Больше о нем на Кубе никто ничего не слышал. Вот что говорит о Дуране Эррера Сотолонго: "В Испании он был искусствоведом, и, когда началась война, он вступил в народную милицию, выполнил несколько поручений. В конце войны он командовал частью, ставшей чуть ли не легендарной. Проведя несколько успешных операций в Гвадарраме, она стала называться "колонной Дурана". У Брейдена он стал как бы "серым кардиналом", так как отвечал за сбор информации и возглавлял всю агентурную сеть. Хемингуэй, напротив, на моей памяти ни разу не проявил себя реакционером. А Вы знаете, кто был единственным испанцем, обосновавшимся в Соединенных Штатах в качестве изгнанника после того, как закончилась война в Испании? Густаво Дуран. А вот мне такого разрешения не дали, поскольку я воевал в интернациональной бригаде. Меня даже не взяли в US Army {Армия США (англ.)}, потому что я хотел воевать в Европе. Мне не помогли ни содействие, ни рекомендация Хемингуэя, сделавшего все возможное, чтобы меня взяли в армию".

Хосе Рехидор был еще одним агентом, сотрудничавшим с Хемингуэем в его "Плутовской фабрике". До гражданской войны, к началу 20-х годов, он имел чин капрала в Испанском легионе, действовавшем в Африке, и там за какой-то подвиг, о котором точно ничего не удалось узнать, он получил крест Святого Фернандо. "Может, крест у него и есть, но уж больно труслив, — с иронией говорил Хемингуэй и безжалостно добавлял: — Большинство героев являются таковыми по недоразумению". Рехидор попал в число членов экипажа "Пилар". Но продержался он всего один рейс, пока не сообразил, что это дело ему не по силам.

Еще одним действующим лицом нашего повествования является испанский летчик Адонис Родригес, получивший убежище в Доминиканской Республике, когда диктатор Рафаэль Леонидас Трухильо в начале своего правления выказывал готовность принять у себя в стране республиканцев-изгнанников. Тогда Трухильо сделал только первые шаги на пути к зловещей репутации убийцы. Позже он восстановил отношения со своим испанским коллегой Франсиско Франко и рьяно принялся преследовать и уничтожать испанцев-республиканцев, нашедших приют в Доминиканской Республике. Ну а пока эти мрачные времена не наступили, Адонис Родригес дослужился до поста одного из руководителей трухильистской авиации. Он регулярно бывал в Гаване. Очень общительный и даже вызывавший симпатию, Родригес сумел стать одним из заместителей главы страховой компании "Американ лайф иншуранс компани" в Гаване. Эррера Сотолонго вспоминает об этом человеке: "Однажды я сидел с друзьями в Андалузском клубе Гаваны. Мы пили белое вино, разговаривали, и я "что-то там такое" сказал. На другой день я обедал у Хемингуэя. "После обеда подойди ко мне на минуту, мне нужно кое-что сказать тебе", — обратился ко мне хозяин. Когда я подошел к Хемингуэю, разговор начал находившийся рядом с ним Уинстон Гест: "В клубе ты дурно отозвался о US Army". — "Это неправда". — "Нет, правда, в разговоре ты упомянул о высадке в Африке". — "Я только сказал, что это коммерческая операция и что немцы позволили ее провести. Я знаю, кто меня выдал. Я раскрыл одного из ваших (курсив авт. — Прим. перев.) агентов. Из всех, кто был за столом, Адонис Родригес — единственный человек, способный донести на меня". — "Ты ошибаешься, — вступил в разговор Эрнесто и добавил: — Насчет десанта — это правда, но говорить об этом нельзя". Прошло какое-то время, год или что-то в этом роде, и Эрнесто признался мне, что в самом деле доносчиком был Адонис. Я ему ничего об этом не сказал и даже предложил ему работу в моей лаборатории. Но он отказался и пошел работать в эту страховую компанию, "Американ лайф иншуранс компани".

Во время гражданской войны Адонис Родригес имел звание подполковника, и вполне возможно, что победа кубинской революции всколыхнула в нем его юношеские идеалы. Последний раз Эррера Сотолонго встретил его в училище народной милиции им. Антонио Масео, где Родригес учился на курсах.

Благодаря сотрудничеству с американской разведкой возникла возможность вернуть "Пилар" ее молодость.

Грегорио Фуэнтес получил приказ поставить яхту на капитальный ремонт в принадлежащие кубинским ВМС доки Касабланки, расположенные в одном из укромных уголков гаванского порта. Там яхту проконопатили, сменили старые бензиновые моторы, а плотники, работавшие, как и все остальные, под присмотром Грегорио, изготовили полки со стаканодержателями, являвшимися на самом деле закамуфлированными приспособлениями для хранения ручных гранат. Грегорио рассказывает: "Пулеметы 50-го калибра установить не удалось из-за конструкции яхты, но в общем переделки нас устраивали, и все наше оружие осталось при нас: и противотанковые ружья, и кумулятивные заряды, а у Папы его "Магнум S & W". После войны мы все сделали, как было раньше".

Грегорио позаботился о том, чтобы спрятать крупногабаритное оружие в носовой и других каютах, а также во всех уголках катера, где оно не бросалось бы в глаза. Подготовка "Пилар" к секретным операциям завершилась изготовлением из двух досок вывески с надписью: "American Museum of Natural History" {Американский музей естественной истории (англ.)}. Как уже было сказано, эта мера должна была ввести в заблуждение врага и заставить его поверить, что передним мирное судно, предназначенное для ведения научных исследований. Предполагаемая научная деятельность не могла не стать темой для шуток среди членов экипажа "Пилар". Даже шляпы у них были "научными". Обычные шляпы из волокна пальмовых листьев с чуть более широкими, чем это принято у кубинских крестьян, полями, защищавшими лицо от солнца, от чьих палящих лучей на палубе яхты спасения практически не было. Шутки в отношении "научных" шляп позднее нашли отражение на страницах романа "Острова в океане".

Вообще, поводов для шуток было много, как это неизбежно случается, когда несколько мужчин, выполняющих боевое задание, выходят в открытое море и в течение всей операции делят общий кров. Они и говорить начинают на понятном только им одним жаргоне. Так, высушенный скелет игуаны, пойманной на кайо Туригуано (из шкурки ящерицы Грегорио смастерил себе пару башмаков), получил название "гармоника". В роман эта деталь не попала.

Прошли годы, и Хемингуэй благодаря литературе осуществил то, что в жизни ему сделать не удалось. Ведь на самом деле все его поиски нацистской подлодки успехом не увенчались, тогда как в романе "Острова в океане" есть все: и бой с немецкими подводниками, и их преследование, и использование всего боевого потенциала экипажа, и возможность успешно помериться силами с врагом. Шпангоуты яхты, в действительности оказавшиеся слишком хрупкими для двух зенитных пулеметов 50-го калибра (они были заменены магнитными минами, кумулятивными зарядами и противотанковыми ружьями), в книге спокойно выдерживают вес этого мощного вооружения, размещенного на носу и на корме.

Операция "Friendless" продолжалась около года. После отъезда Хемингуэя в Европу число заданий сократилось, старшим в экипаже был назначен Грегорио Фуэнтес, а с "Пилар" постепенно снимали вооружение. К роли охотника за подводными лодками яхта вернется спустя много лет на страницах романа "Острова в океане".

Деятельность "Плутовской фабрики" сразу же повлекла за собой неожиданные последствия, причем эта темная история стала известна совсем недавно. Несмотря на то, что американские власти сотрудничали с Хемингуэем, ФБР установило строжайшую слежку за всеми передвижениями писателя. Антифашизм Хемингуэя показался подозрительным Федеральному бюро расследований, и оно попыталось свести на нет усилия членов "Плутовской фабрики", поскольку не желало, чтобы во главе этой сети информаторов стоял Хемингуэй (или агент 08).

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес