Хемингуэй за работой

Он не любил разговоров о его литературном труде. Мог сказать: "Мне хорошо работается". Иногда сообщал: "Сегодня я написал столько-то слов". В других случаях признавался, что "пишется плохо". Тогда по три-четыре месяца он не брался за карандаш, не подходил к пишущей машинке, жаловался на скуку и пил значительно больше обычного. Так что слова о вдохновении, которое приходит во время работы, часто им повторяемые, были, оказывается, просто красивой фразой.

В спокойные дни он работал по шесть часов подряд — с раннего утра и почти до полудня, — стоя перед своей портативной машинкой марки "Ройал". Закончив, прижимал готовые страницы куском меди и шел в бассейн или на корт, а иногда, переодевшись, отправлялся на машине в Кохимар, где стояла "Пилар". Если он оставался на финке, то по большей части не отходил от бассейна — купался или просматривал "Нью-Йорк таймс", пока на выложенной камнем дорожке не появлялся Рене Вильярреаль и не возвещал, что обед подан.

Но если кто-нибудь приезжал в гости — Ава Гарднер или Спенсер Треси с Кэтрин Хепберн, или Жан Поль Сартр (который отнюдь не был кумиром Хемингуэя), или тореро Домингин и Ордоньес, или чемпион по боксу Роки Марсиано, — рабочий день сокращался до минимума. Время отдавалось гостям — застолья, развлечения. Дни низкой литературной производительности, но высокой этиловой насыщенности.

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес