«Ла Пинья де Плата». История бара Флоридита

Поначалу существовала обычная винная лавка, которая называлась "Ла Пинья де Плата" ("Серебряный Ананас"). Лет через сто это красочное название сменили на другое, более скромное. Лавка возникла в городе, напоминавшем огромный муравейник: люди сновали туда и сюда, входя и выходя через крепостные ворота в стене, опоясывающей город и служившей ему защитой, как в любом европейском городе того времени: в испанской Авиле, французском Нанси и итальянском Турине.

Население, насчитывающее 8 тысяч человек, не могло полностью разместиться в черте города, и многие были вынуждены селиться за городской стеной. Через каменные крепостные ворота ежедневно проходили толпы людей — пешие, в каретах и бричках, на телегах и верхом. Обитатели города, жившие внутри крепостного вала, получали продукты из огородов и садов, расположенных на пригородных землях. Самым оживленным местом были ворота Монсеррат, к которым выходили улицы О'Райли и Обиспо.

У ворот всегда было большое скопление народа, и, как пишут историки, "на углу Обиспо и Монсеррата знали все, что происходит в таверне "Ла Пинья де Плата" и у всех ее завсегдатаев". Она была своеобразным стратегическим пунктом, "где

прохожий люд попадал в гостеприимную западню и где его заставляли проглотить немалое количество вина и горячительных напитков". Самый разношерстный народ усаживался за грубо сколоченные деревянные столы и стойки, чтобы опрокинуть стопку-другую. Это была типичная таверна колониальных времен, где кавалеры в шляпах и сюртуках потягивали джин, вишневую наливку или вермут "Волунтарио" {Волунтарио (исп.) — доброволец. Волунтариос — так называли испанских солдат во времена колонии.}, а дамы в тени шелковых зонтиков ожидали, сидя в шарабане или коляске, чтобы им подали мороженое с фруктами, лимонад или фруктовый сок.

"Ла Пинья де Плата" появилась где-то в 1820 году, а лет за десять до этого на Кубе началась "эпоха льда" (первые его партии прибыли в Гавану из Бостона в 1810 году в таре из-под мороженого). С тех пор на Кубе, с ее удушливой жарой, вошло в привычку употребление льда при изготовлении фруктовых смесей, шербетов и освежающих напитков. Самые разнообразные оршады, кремы, взбитые сливки и мороженое в сочетании с манго, ягодой чиримойя, кизилом, гуайябой, миндалем, сладкими плодами сапоте, бананами, аноном, тамариндом, каймито, дыней и ананасом "положили конец предрассудкам, из-за которых считалось неприличным для женщин посещать подобные места". Само собой разумеется, при этом возникла необходимость изменить планировку заведений типа "Ла Пинья де Плата" и улучшить внешний вид неказистых винных погребков. Вскоре после введения новшеств в "Ла Пинья де Плата" и в кондитерских "стали появляться дамы; сидя за столиками, они могли лакомиться разными разностями. Посетительницы были отгорожены от улицы легкими шторами или ширмами, пропускающими солнечный свет".

"Ла Пинья де Плата" была переименована в "Эль Флоридиту" в годы первой военной интервенции США (1898 — 1902). Это было сделано явно с целью угодить тем, кто намеревался хозяйничать на Кубе. Возникли и вскоре укоренились новые привычки. Получили широкое распространение коктейли. Заведение, окрещенное клиентами новым именем, так и называется с тех пор "Эль Флоридита". Но в обширной библиографии Хемингуэя оно фигурирует с артиклем женского рода: "Ла Флоридита".

В 1914 году во "Флоридите" появился новый официант (позднее их стали называть "барменами") — Константине Рибайлагуа, каталонец по происхождению. Клиенты окрестили его по-своему — из Константино он превратился в Константе. Благодаря кое-каким сбережениям ему удалось стать хозяином заведения. По всей вероятности, он приехал на Кубу еще до 1902 года, когда была провозглашена независимость страны и был принят новый закон, согласно которому всем иностранцам, высказавшим пожелание обосноваться на Кубе, предоставлялось кубинское подданство. У Константе был свой дом на улице Бернаса. До сих пор его бывшие подчиненные вспоминают о нем как о "настоящем джентльмене".

Бар так и продолжал оставаться в старом здании, которое только немного подновили и освежили. Так возник стиль "Флоридиты": подобие испанского неоклассицизма — колонны и деревянные балки, все необычайно прочно и надежно. Позади стойки висят огромные зеркала. Такой была "Флоридита", где в 40-е годы к 12 часам дня неизменно собирались самые представительные фигуры кубинского общества и некоторые политические деятели. Здесь все располагало к серьезным деловым встречам.

В те времена "Флоридита" имела еще один атрибут — небольшую пристройку, расположенную снаружи бара. Она имела прямоугольную форму и несколько напоминала большой лоток уличного торговца. На Кубе ее называли "витриной". Внутри такой "витрины" в тесном пространстве за прилавком располагался человек, чаще всего ее хозяин, с длинной сигарой в унизанной кольцами руке. Он торговал сигарами, сигаретами и лотерейными билетами, причем сам зачастую принимал ставки по лотерее. Без такой "витрины" нельзя было представить ни "Флоридиты", ни других кубинских баров, но Хемингуэй не обращал на нее никакого внимания, так как он не курил и в лотерею не играл.

Хемингуэй становится завсегдатаем "Флоридиты" в 30-е годы. Точную дату установить трудно, но, безусловно, это произошло во время его бесконечных прогулок по улице Обиспо ("По Обиспо он ходил пешком тысячи раз днем и ночью. Ездить по этой улице он не Любил, потому что она быстро кончалась", — говорит Хемингуэй о Томасе Хадсоне в "Островах в океане") или по параллельной, О'Райли ("одна из тех улиц, которые он любил") 1. В дальнем углу бара было его любимое место, и нередко он играл роль гостеприимного хозяина, принимая людей самых разных профессий и слоев общества, кубинцев и иностранцев. Но бывало, что он выступал в роли кулачного бойца.

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес