Садовник Хемингуэя

Пичило только закончил работу, которую подрядился сделать на Финке Вихии — было это в середине 1939 года, — как его позвал новый жилец — молодой еще, здоровенный американец по имени Эрнест. Он спросил, знаком ли Пичило с малярным ремеслом, и тот ответил, что знаком. Тогда Хемингуэй предложил ему остаться работать на финке. "Я смотрел, как вы тут трудились, и могу сказать, что вы — человек добросовестный. Мне бы хотелось, чтобы вы остались работать у нас". Пичило рассказывает, что, когда Хемингуэй купил Финку Вихию, дом находился в довольно запущенном состоянии. Многое, особенно полы, требовало капитального ремонта. Но Марте так приглянулось это место, что она стала срочно разыскивать людей, которые взялись бы привести финку в порядок. Пичило вспоминает Марту как женщину энергичную, предприимчивую и говорит, что хотел бы он знать, что с ней сталось и почему она ни разу сюда не приезжала. Услышав, что госпожа Геллхорн, по всей вероятности, жива и что 6 ноября 1975 года она выступила по лондонскому телевидению в программе Би-би-си, в которой шел спор о подлинности знаменитой фотографии Роберта Капы, сделанной в горах Сомосьерры и запечатлевшей падающего, смертельно раненного бойца испанской народной милиции, Пичило, не скрывая радости, воскликнул: "По телевидению? Как хорошо!"

Поначалу Пичило зарабатывал на Финке Вихии 140 песо в месяц. Он получил разрешение пасти свой скот на земле, принадлежавшей Хемингуэю, что позволяло ему экономить на кормах. А позже благодаря "петушиному бизнесу" его доходы возросли еще больше. Он утверждает, что при расчетах с людьми за работу Хемингуэй всегда хотел, чтобы все было по справедливости.

В обязанности Пичило входило ухаживать за садом и огородом. Почти все овощи и зелень, потреблявшиеся на финке, были из собственного огорода. Пичило очень горд тем, что был главным садовником и что именно он распределял работу по саду среди других служащих.

Несколько записок, найденных среди бумаг на Финке Вихии, доказывают, что забота о саде была для Хемингуэя делом не последней важности. Некоторые из этих записок подписаны Мэри Уэлш. Они напечатаны на машинке на далеком от совершенства испанском языке, хотя и видно, что их автор старался. На других листочках, как правило, крохотных, неповторимым почерком Хемингуэя отдавались те или иные распоряжения, связанные с работой в саду. В одной такой записке садовник когда-то прочел: "Вы не должны отвлекать хозяина дома садовыми делами", потому что этими вопросами занимается сеньора Мэри, а "он очень занят своей писательской работой". Записки, напечатанные на машинке, не выбрасывались, чтобы не печатать из года и год одни и те же распоряжения, главным образом относившиеся к работам в начале каждого сезона, к уходу за овощами и цветами.

Предыдущий садовник, по имени Педро, служивший на финки при господине д'Орне, кончил свои дни весьма странным обозом, к чему Хемингуэй имел прямое касательство.

По самой распространенной версии, история эта выглядит так. Сразу после покупки финки — а возможно, еще тогда, когда он снимал ее, — Хемингуэй позвал к себе старика Педро и спросил, не он ли здесь садовник, на что Педро ответил, что именно так. "Ну и прекрасно, вы садовник, а я — новый хозяин. Скажу я вам только одно: я не хочу, чтобы вы подстригали растения. Я не хочу, чтобы здесь вообще что-нибудь подстригалось, даже трава, и еще я хочу, чтобы мальчишки не кидали камни в деревья. С сегодняшнего дня ваша работа — ничего не подрезать". Педро, говорят, нервно сглотнул и запротестовал: "Ну уж нот! Я тут не сторож! Не буду я следить за мальчишками, чтоб они не кидали камни". "Об этом я вас не просил, — возразил Хемингуэй. — Вы садовник. И ваша работа — не подрезать и не подстригать". "Как же так, сеньор, что же тогда садовнику лепить?" — "В моем саду работа садовника — ничего не подрезать". Тут Педро — фамилию его никто не помнит — не выдержал и попросил расчет. И хотя, как утверждают, разговор этот был несколько иным, он вполне соответствует настойчивому требованию Хемингуэя не подрезать растения. Он придерживался точки трения, что растениям надо давать свободу расти, "пока растется", хотя, по правде говоря, впоследствии садовники на финке, с его ведома, конечно, подрезали деревья и кусты, подстригали гуаву и пользовались при этом, как и положено, садовыми ножницами.

Педро получил все, что ему причиталось, и отправился в другие места в поисках работы. Ничего не найдя, он через две недели вернулся и сказал Хемингуэю, что тот был прав, что в конце концов хозяин — он, Хемингуэй, а хозяину всегда виднее и что больше он ничего подрезать не будет, а будет делать только то, что ему скажут, и все. Точка. Хемингуэй выслушал его и, скрестив на груди руки, вежливо заметил, что очень сожалеет, но на финке уже другой садовник и поэтому для Педро у него работы нет. Тогда Педро, в отчаянии от того, что потерял такую работу, бросился в один из колодцев на территории Финки Вихии. Рассказывают, что труп его обнаружили только через несколько дней, когда обратили внимание на множество грифов, описывавших круги над колодцем. По одной из версий водой именно из этого колодца пользовались в те дни в доме.

В устах Пичило у этого события появляются кое-какие нюансы. Но так или иначе, а существовал садовник по имени Педро, бросившийся в колодец во дворе дома Хемингуэя, что выяснилось лишь спустя несколько дней. Это факт.

Пичило говорит, что эта история с "водой мертвеца" — так он ее называет — произошла в 1941 году и что Педро "бросился в колодец, потому что был уже не в себе" по причине преклонного возраста. Пичило уточняет, что выбранный стариком колодец был прикрыт бамбуковой крышкой и что воду из него использовали тогда только для бассейна. Прошло два, а может, три дня, и тут спохватились, что Педро пропал: в селении его не было. Наконец, кто-то вспомнил, что видел его у колодца с бамбуковой крышкой. Подошли к колодцу и увидели стервятников.

"В бассейн, который вмещает 90 тысяч галлонов воды, всегда бросали дезинфицирующие таблетки", — сообщает Пичило. "Но надо вам сказать, что сеньор Хемингуэй так и не понял, что произошло, и все меня спрашивал: "Объясни мне, Пичило, почему этот человек решил покончить с собой у меня на финке?" Что тут объяснишь? Не мог же я ему сказать, что своей финки у Педро не было и он мог это сделать, где хотел... Но ведь сеньор Хемингуэй не виноват, что у Педро не было финки. В общем, сложное это было дело. Одно я знаю точно: Хемингуэй в этой истории ни черта не понял".

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес