Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Письмо Эрнеста Хемингуэя к Мэри Уэлш. 29 ноября 1944 г

Среда, 29 ноября

От Э. Хемингуэя, военного корреспондента,

90-й разведотдел, штаб 4-й пехотной дивизии,

полевая почта 4-й армии США

Дорогая Пикл.

Пользуюсь случаем, чтобы послать тебе это письмо с Вилли. Пикл, мы не вернемся в субботу. Надеюсь вернуться к понедельнику, или во вторник, или в среду вечером. Думал вернуться в субботу, но не смог оставить Бака. Это просто замечательно увидеться с Вилли и поговорить с ним о тебе. Не получал от тебя никаких вестей с того самого вечера, который ты провела с Вилли — его последнего вечера в Париже. Поэтому каждый день с нетерпением жду, а писем нет. Последнее было о том вечере, когда ты купила чудесный подарок, а Вилли читал отрывок из книги. Принимал Билла с ребятами, ему все очень понравилось, и он был под сильным впечатлением. У него есть возможность увидеть атаку и прекрасную драку, все ребята от него в восторге, он бодр и полон задора. Я очень рад, что он сейчас здесь, потому что, если что-нибудь случится, он сможет описать ход битвы, и, кроме того, мне кажется, что и ты где-то поблизости, ведь он наш брат. Никто не понимает, что это за драка, и никто не увидит ее вблизи (только мы). Я так все устрою, что Вилли будет рядом со мной во время прорыва и тоже все увидит, только я, не подавая вида, буду очень за ним следить.

Пикл, милая, я так тебя люблю! Я хочу — черт, не хочу писать о том, чего хочу.

Как бы то ни было, драку эту мы выигрываем. Стараюсь видеть и подмечать все, чтобы не оказаться в дураках, когда сяду писать. Не собираюсь соперничать с отличными ребятами, которые прошли через все и имеют на это право. Они отлично смогут обо всем рассказать. Молодые, полные сил, неизменно идущие нам на смену, и мы надеемся, что они напишут лучше и сильнее нас. Тем, кому мы пробиваем путь и которые будут лучше — писать об этом. Я же на себя возьму лишь малую толику этого труда, вдохнув в него забытый, иногда берущий за душу опыт пережитого, а новые впечатления, соединившись с ним, заставят работать магию былого — и тогда мы сможем без труда иметь по книге в день.

Все бы отдал, чтобы ты теперь была здесь, все видела и чувствовала лучше, чем я.

Нам здесь нужен для Вилли фотограф: Мэри, есть кадры, разрывающие сердце; господи, как бы я хотел сделать фильм об этой драке, наподобие того, что мы сделали в "Испанской земле". Мы с Баком взяли Вилли утром, а привезли его обратно уже после ужина.

Пикл, черт подери, у меня нет никаких новостей. Мы перебрали все возможности, которые и сегодня могли их задержать, но завтра настанет новый день. Завтра будет самое время.

Ред дает мне читать письма своей девушки, потому что мне их никогда не приносят. Сегодня он получил чудесное послание. У него жуткие проблемы, но он восхитителен. Пару дней назад он, рассматривая большую красочную карту на кухне, ткнул пальцем в Миллгейм, около Кельна, и сказал: "Господи, Папа, разве это не тот город, который мы взяли вчера?"

Сейчас должен гасить свет и идти спать. Я люблю тебя, моя самая дорогая, и ныне, и присно, и во веки веков. Надеюсь, у тебя все в порядке, все твои новости хорошие, скоро я буду с тобой, и мы начнем нашу прекрасную жизнь. Дал телеграмму "Колльерс" с просьбой разрешить мне вернуться домой по неотложному делу, связанному с возмещением убытков, нанесенных ураганом моему имуществу на Кубе. Пришлось только согласиться поработать для них в июле, все равно от этого не открутиться.

Я не говорил тебе, что они выкинули всю часть репортажа о Дороти М. Деннис? А кроме того, весь кусок о корреспондентах-мужчинах и т. д. И еще — неиспользованные фотографии. И еще — всякие упоминания об освобожденных подразделениях. Это не вселило в меня бодрость. Послал телеграмму, поздравив их с этим актом вопиющего саботажа. Пора заняться собственными делами.

Я люблю тебя Единственный

Моя дорогая, очаровательная, милая.