Гертруда Стайн - Воспоминания о Хемингуэе

Первое, что случилось, когда мы вернулись то Сан-Реми в Париж, это к нам явился Хемингуэй с рекомендательным письмом от Шервуда Андерсона.

Я очень хорошо помню, какое впечатление произвел на меня Хемингуэй в тот первый день. Это был в высшей степени привлекательный молодой человек двадцати трех лет. Произошло это незадолго до того, как всем исполнилось двадцать шесть. Это был такой период — все молодые люди оказались в возрасте двадцати шести лет. Видимо, для того времени и для того места подходил именно этот возраст. Одному или двум было меньше двадцати, но они не шли в счет, как осторожно объяснила им Гертруда Стайн. Раз они молодые, значит, им двадцать шесть. Позже, много позже, пришло время двадцатиодно- и двадцатидвухлетних.

А Хемингуэю исполнилось тогда двадцать три, он выглядел отчасти иностранцем, и глаза у него были скорее заинтересованными, нежели интересными. Он сидел перед Гертрудой Стайн, слушал, слушал и смотрел.

Они разговаривали и разговаривали, очень подолгу разговаривали. Он попросил ее прийти к ним, провести вечер в его квартирке и посмотреть то, что он пишет. Хемингуэй и тогда и всегда обладал замечательным свойством находить квартиры в странных, но привлекательных местах, с хорошими хозяйками и приличной едой. Эта его первая квартира была поблизости от площади Тертре. Мы провели у них целый вечер, они с Гертрудой Стайн просмотрели все, что он сочинил к этому времени. Он начал тогда писать роман, что было неизбежно, и были у него маленькие стихотворения, которые позднее напечатал Мак-Элмон. Гертруде Стайн больше понравились стихи, они были непосредственными, напоминали Киплинга, а что касается романа, то он показался ей неудачным. Она сказала, что в нем очень много описаний, и описаний не очень хороших. Начните заново, посоветовала она, и пишите гуще.

Хемингуэй работал тогда парижским корреспондентом канадской газеты. Ему приходилось отражать в своих материалах то, что он называл канадской точкой зрения.

Они с Гертрудой Стайн обычно вместе гуляли и много разговаривали. Однажды она сказала ему: "Послушайте, вы говорили, что у вас и у вашей жены есть небольшие деньги?" — "Есть", — ответил он. "Так используйте их, — сказала она. — Если вы будете продолжать работать для газеты, вы никогда не сможете увидеть вещи, вы сможете увидеть только слова, а этого мало, если вы собираетесь стать писателем". Хемингуэй ответил, что он без сомнения намеревается стать писателем. Они с женой уехали в поездку, и вскоре после этого Хемингуэй появился у нас один. Он пришел к нам около десяти утра и остался на завтрак, пробыл весь день, остался на обед просидел до десяти вечера и только тогда вдруг сообщил, что его жена беременна, и с величайшей горечью добавил, что он слишком молод для того, чтобы стать отцом. Мы утешили его, как могли, и в конце концов он ушел.

Когда он вновь появился у нас, то объявил, что принял решение. Они вернутся в Америку, и он будет там в течение года упорно работать, и на то, что он заработает, и на то, что у них есть, они где-нибудь обоснуются, он бросит газету и будет писать. Они действительно уехали и через год как и говорили, вернулись с ребенком. С газетой было покончено.

Гертруда Стайн - Из книги "Автобиография Алисы Б. Токлас"