Сильвия Бич о Хемингуэе и освобождении Парижа

По утрам, около одиннадцати, нацистские танки появлялись со стороны Люксембургского сада и следовали по бульвару Сен-Мишель, беспорядочно стреляя по сторонам. Для тех из нас, кто стоял в очереди у булочной в ожидании хлеба, это было чрезвычайно неприятно. И еще мне очень не нравилась стрельба вдоль улицы. Дети, занятые нашей обороной, строили баррикады из мебели, печурок, мусорных ящиков и тому подобного в конце рю дс-л’Одеон, за ними прятались молодые люди с нарукавными повязками "F.F." [Forces Francaises de l’interieur — Французские Внутренние войска.] и со странным набором вышедшего из употребления оружия и целились в немцев, которые занимали позиции на ступенях театра в начале улицы. Солдаты эти представляли большую опасность, но мальчики из Сопротивления ничего не боялись и безусловно сыграли важную роль в освобождении Парижа.

В конце концов, я ушла из студенческого общежития и вернулась к себе на рю де-л’Одеон. Ходить взад и вперед становилось очень уж неприятно. После одного страшного случая мы с Адриенной вообще перестали выходить на улицу. В тот день мы услышали, что "они" уходят, и присоединились к ликующей толпе парижан, которые, распевая и размахивая щетками для чистки унитазов, шли по бульвару Сен-Мишель. Мы чувствовали себя освобожденными и были настроены очень весело. Но случилось так, что "их" моторизованный отряд, покидая Париж, как раз в этот момент вступил на улицу. "Им" не понравилось наше ликование, "они" разозлились и начали поливать из пулеметов толпу на тротуарах. Мы с Адриенной — как и все прочие — легли плашмя на асфальт и стали ползком продвигаться к ближайшему подъезду. Когда стрельба стихла и мы поднялись, на тротуарах были пятна крови и санитары из Красного Креста укладывали на носилки раненых.

Стрельба на улицах продолжалась, и мы уже начали уставать от нее, и вот как-то днем целая колонна джипов появилась у нас на улице и остановилась прямо перед моим домом. Низкий, густой голос позвал: "Сильвия!", и, вторя ему, все сидевшие в джипах дружно заорали: "Сильвия!"

— Это Хемингуэй! Это Хемингуэй! — закричала Адриенна.

Я кинулась вниз по лестнице, и мы налетели друг на друга. Он поднял меня, закружился со мной и расцеловал под одобрительные возгласы и аплодисменты собравшихся на улице и выглядывавших из окон соседей.

Мы поднялись наверх в квартиру Адриенны и усадили Хемингуэя. Он был в походной форме, очень грязный, запачканный кровью. Попросил у Адриенны мыла, и она отдала ему свой последний кусок.

— Могу ли я что-нибудь для вас сделать? — спросил он.

— Нельзя ли угомонить как-то нацистских снайперов, прячущихся на крышах домов, в особенности на крыше дома Адриенны? — попросили мы.

Он приказал своему отряду высадиться из джипов и повел их на крышу. В последний раз на рю де-л’Одеон слышны были выстрелы. Хемингуэй со своими солдатами спустился вниз, и они укатили — "освобождать", по его выражению, погреба отеля "Ритц".

Сильвия Бич - Из книги "Шекспир и компания"