Эрнест Хемингуэй
Эрнест Хемингуэй
 
Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Проблеск истины. Глава двадцатая

Мы лежали в кровати, закутавшись в одеяла; ночь выдалась прохладной. Я привалился спиной к брезентовому борту палатки и чувствовал себя уютно. Ночь нивелирует габариты, в постели все люди одного размера, если они любят друг друга. Мы лежали, грея одеяла своими телами, и перешептывались, и слушали гиен: первая разразилась внезапным фламенко, будто кричала в рупор совсем рядом с палаткой, а следом вступил хор за периметром, и я понял, что их взволновало вяленое мясо и близость буйволов. Мэри здорово умела им подражать, что и продемонстрировала тихонько под одеялом.

— Сейчас их полная палатка наберется, — сказал я.

К северу от старой маньятты раздался львиный рык, и в ответ хрипло прокашлялись львицы: семья вышла на охоту. Чуть позже взревел еще один лев — очень, очень далеко.

— Вот бы остаться в Африке на всю жизнь, — сказала мисс Мэри.

— Я тоже хочу остаться здесь навсегда.

— В кровати?

— Увы, в кровати не получится. В лагере.

— И мне здесь нравится.

— Так зачем нам куда-то ехать?

— Может, нас ждут новые чудесные места. Разве тебе не хочется увидеть как можно больше нового, пока ты еще жив?

— Нет.

— Ну что ж, сейчас мы здесь. Не будем думать о других местах.

— Не будем.

Гиена вновь подняла голос, забирая на немыслимую высоту и резко обрывая — раз, другой, третий.

Мэри передразнила ее, и мы засмеялись. Нам было уютно и спокойно, и узкая кровать казалась роскошным ложем.

— Когда я усну, — сказала Мэри, — вытянись во всю длину, не лежи скорчившись. Я пойду к себе в кровать.

— Я тебя закутаю.

— Не надо, спи. Я сама закутаюсь.

— Полежи со мной, радость.

— Хорошо. Но потом пойду к себе, а то для тебя места совсем мало.

— Ничего не мало. Закрывай глаза, спи.

— Ты тоже, любовь моя.

Сквозь дрему я слышал, как тихо ворчал ближний лев и протяжно ревел дальний. Мы обняли друг друга и заснули счастливым сном.

Я не заметил, как Мэри перебралась в свою кровать, и проснулся от того, что лев прорычал у самого периметра. Казалось, он вот-вот ухватит зубами растяжки палатки. Я понимал, что он где-то за периметром, но низкое рычание доносилось так отчетливо, словно он гулял по территории лагеря. Затем лев снова прорычал, и стало ясно, что он действительно далеко — за дорогой, что вела к взлетной полосе. Я послушал, как он уходит прочь, а потом уснул.




 

При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"