Эрнест Хемингуэй
|
Думанишева Ж.Б. – Модальные средства и средства выражения модальных отношений в языке и речи (На примере романа Э. Хемингуэя "По ком звонит колокол") Известия Северо-Кавказской гуманитарно-технологической академии 2011, №1
В данной статье рассматриваются модальные средства и средства выражения модальных отношений в языке и речи (на примере романа Э.Хемингуэя «По ком звонит колокол»). Главная задача статьи – исследовать текстовые аспекты модальности. Модальность на уровне предложения-высказывания достаточно изучена и определяется обычно как категория, выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания (субъективная модальность) и отношение последнего к действительности (объективная модальность). В первом случае модальность создается специфическими модальными словами, частицами, междометиями (к счастью, к сожалению, увы, ведь и др.); во втором случае модальность создается, прежде всего, формами наклонения глаголов и словами, выражающими значение утверждения, возможности, пожелания, приказания и др. Объективная модальность, по сути, отражает, как говорящий (автор) квалифицирует действительность – как реальную или ирреальную, возможную, желаемую и др. Таким образом, модальность реализуется на лексическом, грамматическом и интонационном уровне. Однако категория модальности может быть вынесена за пределы предложения-высказывания – в текст и речевую ситуацию [4, с. ]. Тогда прагматика данной категории значительно расширяется, и на передний план выдвигается сам акт коммуникации, т.е. взаимоотношения автора и читателя. В данной статье мы будем говорить о модальных средствах и средствах выражения модальных отношений в языке и речи (на примере романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол»). Следует отметить, что и в русском, и в английском языках наиболее распространенными средствами репрезентации модальности являются модальные слова. Как отмечает известный отечественный лингвист Немец Г.П. – «поскольку существуют модальные слова, которые вводятся в предложение, и модальные слова, являющиеся членами предложения, то их необходимо рассматривать именно с этих двух позиций. При этом основным признаком их различия может служить смысловое содержание. В одних случаях модальность заложена в самом содержании предложения, а в других – введением такого слова, которое придает новый оттенок содержанию предложения и выражает модальное отношение» [5, c. 112], напр.: ”One night that is past, once one afternoon, one night to come; maybe” [8, с. 200]. «Одна ночь, которая уже миновала, один час сегодня днем, одна ночь впереди – может быть» [7, с. 164]. ”Had Golz had this and was it the urgency and the lack of time and the circumstances that made it?” [8, с. 201]. «Может быть, и у Гольца это было, и все дело тут в обстоятельствах, в том, что нет времени и торопишься взять свое от жизни» [7, с. 164]. ”So there was that. So that was it” [8, с. 206]. «Вот оно, значит, как было» [7, с. 170]. ”What do you mean about the three times? –Maria asked. Why do you say that?” [8, с. 206]. «Что это ты такое говорила про три раза? – спросила Мария. – Что это такое значит?» [7, с. 170]. Модальные слова, по наблюдениям Виноградова, отличаются от модальных частиц, но четких границ между ними нет [2, с. 573-575]. Вместе с тем мы считаем, что есть модальные частицы, которые в роли модальных слов не выступают, это частицы с закрепленным значением. Важно отметить, что значения модальных слов и модальных частиц, выражающие отношение лингвистическими средствами, классифицированные академиком В.В. Виноградовым в двенадцать основных разрядов, не претерпели каких-либо существенных изменений. Однако каждый из разрядов значительно обогатился дополнительными модальными оттенками значения и употребления в процессе динамического развития языка, отражающего собственно развитие человеческого общества. В определенной мере расширился круг модальных средств, выражающих известные отношения и оттенки значений. В разряде модальных средств, обозначающих «чужой стиль выражения, субъективную передачу чужой речи, мысли, а также и ее оценку со стороны говорящего» [1, с. 577], наряду с уже известными словами и частицами правомерно рассматривать конструкции с чужой речью (прямой и косвенной). Прямая речь, непосредственно передаваемая с помощью слов автора, всегда располагает предикативом передачи (сказал, подумал, передал и.т.п.), сама по себе не является средством модальности (хотя в составе прямой речи всегда наличествует модальное ядро, так как в любых вариативных формах прямая речь рассматривается в своем наименьшем структурном составе как предикативная единица). Модален сам процесс организации прямой речи, средствами которого выступают предикативы передачи и их идентификаторы, они могут выступать не только организаторами и прямой и косвенной речи в самых разных способах ее функционирования. Косвенная речь, предусматривающая в своем составе изъяснительно-объективную придаточную часть, близка по форме к несобственно-прямой речи, но, «будучи непосредственно включенной в повествование, несобственно-прямая речь позволяет передать речевые особенности тех лиц, о которых повествует автор» [3, с. 389], напр.: ”He is a false professor,” Pablo said, very pleased with himself. ”He hasn’t got a beard” [8, с. 242]. «Он не настоящий профессор, – сказал Пабло, очень довольный собой. – У него нет бороды» [7, с. 205]. ”I’d like to kill him and have it over with, Robert Jordan was thinking” [8, с.244]. «Надо убить его и покончить со всем этим», – думал Роберт Джордан [7, с. 207]. ”But Karkov said it was a good book” [8, с. 278]. «Однако Карков сказал, что книга хорошая» [7, с. 241]. ”Cut me pine brunches”, Robert Jordan said to Primitivo, ”and bring them quickly” [8, с. 301]. «Наломай мне сосновых веток, – сказал Роберт Джордан Примитиво, – только поскорее» [7, с. 262]. ”There was quite a lot of religion in the letter and she prayed to Saint Anthony…” [8, с. 331]. «В письме много говорилось о религии, сестра писала, что молится святому Антонию…» [7, с. 291]. ”I believe that it will come,” Robert Jordan told himself, walking back down from the upper post where he had gone to speak to Primitivo” [8, с. 363]. «Я уверен, что будет», сказал самому себе Роберт Джордан, возвращаясь с верхнего поста, куда он ходил поговорить с Примитиво» [7, с. 320]. Очевидно, к идентифицирующим средствам выражения модальных отношений этой группы могут быть отнесены пословицы и поговорки: ”it is better to die on your feet than to live on your knees…” [8, с. 337]. «…лучше умереть стоя, чем жить на коленях… ”if Christmas comes on Easter…” [8, с. 339]. «…если б рождество да пришло на пасху…» ”…what will, will happen” [8, с. 64]. «…чему быть, того не миновать». Фразеологизмы также могут использоваться в этой группе модальных средств, с таким же значением: ”…But now he is terminated…” [8, с. 63] «…А теперь спета его песенка» [7, с. 32]. ”Pablo has a sickness for her already…It lies on him like a sickness when he sees her…” [8, с. 64]. «Пабло сам не свой от нее…прямо сам не свой…» [7, с. 33]. ”…I am not of those who speak gloomily…” [8, с. 64]. «…Я не из тех, кто любит каркать» [7, с.34]. ”…I try to speak frankly…” [8, с. 63-66]. «Я стараюсь говорить начистоту…» [7, с. 35]. ”…It’s supposed to rot your brain out…” [8, с. 83]. «…говорят, что от него мозги сохнут…» [7, с. 50]. ”And the two of you can go to hell” [8, с. 88]. «…пропадите вы оба пропадом…» [7, с. 56]. ”Since he was always a farcer and was never a serious man” [8, с. 151]. «Он всегда был шутом гороховым». [7, с. 116]. Как подчеркивает В.В. Виноградов, «модальные слова могут содержать оценку самого стиля, способа выражения. То или иное выражение нередко сопровождается стилистической отметкой говорящего лица, оценкой выбранной или принятой манеры речи. Говорящий как бы не решается признать свои слова адекватным отражением действительности или единственно возможной формой выражения передаваемой мысли. Поэтому он снабжает свои высказывания оговорками, стилистическими оценками и заметками» [2, с. 577]. К этому разряду значений, наряду с уже известными модальными словами и модальными частицами, мы относим также и ремарки, сноски, пояснения, описания, присущие сценической речи, напр.: 1.”And when the one with the clippers was finished he took a bottle of iodine from the shelf of the barber (they had shot the barber too for the belonged to a syndicate, and he lay in the doorway of the shop and they had lifted me over him as they brought me in) and with the glass wand that is in the iodine bottle he touched me on the ear where it had been cut…” [8, с. 382]. «И, покончив со своим делом, он взял склянку с йодом с полки парикмахера (парикмахера они тоже убили – за то, что он был членом профсоюза, и он лежал на дороге, и меня приподняли над ним, когда тащили с улицы), и, смочив йодом стеклянную пробку, он смазал мне ухо там, где был порез…» [7, с. 339]. 2.“After the shooting at the matadero they took us, those relatives who had seen it but were not shot, back from the matadero up the steep hill into the main square of the town” [8, с. 380]. «После расстрела у matadero они взяли всех нас – родственников расстрелянных, которые все видели, но остались живы, – и повели вверх по крутому склону на главную площадь селения» [7, с. 337]. 3. “The young man, whose name was Robert Jordan, was extremely hungry and he was worried” [8, с. 36]. «Роберт Джордан так звали молодого – мучительно хотел есть, и на душе у него было тревожно» [7, с. 6]. В тот же разряд модальных значений входят и названные ранее как идентифицирующие их пословицы и фразеологизмы. Выделенные В.В. Виноградовым [2, с. 578] в самостоятельный разряд модальные слова и устойчивые словосочетания, обозначающие «характер речевой экспрессии или эмоциональный тип высказывания», подчеркивающие «экспрессивные оттенки выражений», рассматриваются как смежный тип и потому могут иллюстрироваться приведенными ранее примерами. Модальные средства языка, при помощи которых «совершается эмоциональное освещение самой изображаемой действительности», [2, с.578] наряду с модальными словами и идиомами, приводимыми В.В.Виноградовым, включают в себя и авторские отступления, зачины, описания мест событий и фактов, условий действительности, напр.: “How stupid I am,” she said. “I forgot it” [8, с. 329]. «Ах, дура я, – сказала она. – Совсем забыла про них» [7, с. 290]. ”Ay, mia madre!” the gypsy said [8, с. 304]. «Ай, мама моя! – сказал цыган [7, с. 265]. Языковыми идентификаторами значений модальных средств этого разряда в большинстве своем могут быть приведенные ранее пословицы и фразеологизмы. Чаще всего такая идентификация возникает в процессе речевого общения или в описаниях диалогического плана. В указанный разряд значений следует включить и междометия с выражением эмоциональной оценки действительности, напр.: “And you a corporal…what a way of speaking is that?” [8, с. 228]. «Эх, ты, a еще капрал…Разве так можно говорить?» [7, с. 191]. “Look, he has a moustache. What do you think of that?” [8, с. 347]. «Эге, да он с усами. Как вам это понравится?» [7, с. 307]. В особый разряд выделяет В.В. Виноградов модальные средства языка, которые обозначают не эмоциональную, а рассудочную, логическую оценку сообщения: вероятно (по всей видимости), несомненно, очевидно, безусловно, по-видимому, разумеется, может быть, действительно, подлинно, в самом деле и т.п. [2, с. 578]. Мы рассматривали эти эмоциональные средства как наиболее активно функционирующие в языке и постоянно пополняющиеся новыми модальными словами и модальными словосочетаниями, перешедшими из знаменательных частей речи в категорию модальности. Кроме того, модальные средства, выражающие логическую оценку сообщения, могут в процессе речевого общения идентифицироваться и пословицами, и поговорками, и фразеологизмами, и междометиями; могут быть обособленными (и необособленными), вводными (и невводными) элементами в предложении (речевом отрезке), напр.:“He wouldn’t ever have heard of him though” [8, с. 368]. «Впрочем, Гольц, наверно, и имени его не слыхал» [7, с. 326]. “They didn’t want to have that sort of talk on their consciences on a day in which they might die” [8, с. 346]. «Они не хотели брать на душу подобный грех в день, когда им, может быть, предстояло умереть» [7, с. 30]. ”We must use it as well as we can and we have used it very well so far” [8, с. 340]. «Ну что ж, надо по возможности использовать его; до сих пор мы его, кажется, неплохо использовали» [7, с. 300]. “They are still shooting up at Sordo’s, which means that they have him surrounded and are waiting to bring up more people, probably” [8, с. 333]. «Там, у Глухого, все еще постреливают, значит, вернее всего, они окружили его и ждут подкрепления» [7, с. 294]. “I guess I’ve done my good deed for today”, he said to himself. “I guess you have all right, he repeated” [8, с.331]. «Кажется, одно доброе дело я сегодня сделал, – подумал он,– Да, видно, сделал, – подтвердил он себе» [7, с. 291]. He’ll probably leave tracks like an old bull elk spooking out of the country and work way up and then when the snow melts circle back below” [8, с. 303]. «Должно быть, постарается запутать следы, а потом, когда весь снег растает, сделает круг и понизу вернется сюда» [7, с. 264]. “He must have been one of a patrol scattered out in these hills” [8, с. 297]. «Он, должно быть, из какого-нибудь кавалерийского разъезда, их много здесь, в горах» [7, с. 258]. “I think you better get down now”, he thought [8, с. 497]. «Пожалуй, тебе лучше сползти пониже», – подумал он» [7, с. 448]. Необходимо отметить, что исследуемый разряд модальных средств, выражающих достоверность утверждения, является также и выразителем оценочного суждения – степени его достоверности, истинности. Напр.: “This hill is truly like a chancre, Sordo thought, and we are the very pus of it” [8, с. 338] «Этот холм и в самом деле похож на шанкр, подумал Эль Сордо» [7, с. 298]. Выражение отношения к тому, о чем сообщается в данном предложении (речевом отрезке), также является одним из свойств модальности, причем, как отмечает В.В. Виноградов, «к общей последовательности мысли в ходе высказывания» [2, с. 579]. Выражение отношения к предшествующему сообщению в какой-то степени приближает эти модальные слова (модальные частицы, модальные словосочетания) к союзам. Следует выделить такие слова: впрочем, наоборот, напротив, однако. Они могут иметь модальное значение (колебания, неуверенности, нерешительности и др.) или функционировать как противительные союзы. Отсюда, по логике вещей, для какой-то группы противительных союзов в определенных конситуативных условиях возможна роль выразителей модальных отношений. В.В. Виноградов выделяет особую промежуточную группу « между союзами и модальными словами (а иногда и наречиями): напротив, итак, наконец, все – таки, все же, правда, будто, будто бы (не в изъяснительном значении), точно, ровно (просторечное) и т.п.» [2, с. 553]. По его словам, «отсутствие модальных ограничений и свобода логических и эмоциональных значений обеспечивают союзу необычайно широкие возможности синтаксического употребления», напр.:, «иные оттенки присоединительного значения «а» выступают в модально окрашенных высказываниях, когда союз «а» выражает неизбежность присоединительного вывода или следствия, напр.: “But to snow! Now in this month.” [8, с. 213] «А все-таки надо же! Снег в конце мая!» [7, с. 176]. “Don’t suggest it though” [8, с. 388]. «Только вы все-таки не подавайте никому этой идеи» [7, с. 344] “…he was suddenly, completely and absolutely awake and his hand was around the butt of the pistol that lay alongside of his bare right leg and all of him was as cocked as the pistol with its safety catch slipped off” [8, с. 390]. «…и он проснулся сразу и окончательно, стиснул рукоятку револьвера, лежавшего у его голого бедра, и весь напрягся, словно в нем самом взвели курок» [7, с. 346]. “At that, from what he had seen of Campesino, with his black beard…” [8, с. 261]. «Правда, когда он увидел Campesino, его черную бороду…» [7, с. 223]. “After all it is a club named for me and I have an obligation” [8, с. 218]. «Все-таки этот клуб носит мое имя, и я с этим должен считаться» [7, с. 182]. “In the last few days he had learned that he himself, with another person, could be everything”. Усматривая тесную связь по значению некоторых производных и составных союзов с модальными средствами языка, В.В. Виноградов выделяет особые разряды союзов с модальной окраской гипотетичности, ирреальности, включающих в себя частицу «бы», «союзы с модальной окраской условности, составленные из модальных частиц и наречий: если, ежели, коли», «разряд условно-временных союзов, совпадающих с модально-ограничительными частицами: едва, едва только, лишь, чуть, чуть лишь, лишь только, только и др.; немногочисленную группу союзов – частиц и отчасти союзов – наречий, своеобразной модальной окраски, означающих уступку, допущение и усиление: пусть, пускай [2, с. 565], напр.: “No, hе thought, I am lonely” [8, с. 230]. «Пусть я одинок, думал он» [7, с. 193]. “If both flanks ever held I suppose it would be too much to take, he thought” [8, с. 233]. «Если бы оба фланга держались крепко, это было бы уж слишком, подумал он» [7, с. 195]. “If he had come in to camp it would have been all right” [8, с. 233]. «Если бы он вернулся в лагерь, ничего бы плохого в этом не было» [7, с. 196]. “Muck them to hell together…all of them. Muck every one of them to death to hell. Muck them to hell and always. Muck them before we die for them. Muck them after we die for them. Muck them to death and hell” [8, с. 401]. «Пусть все идут к чертовой матери…все вместе и каждый в отдельности. Пусть идут к чертовой матери раз и навсегда. Пусть идут к чертовой матери до того, как мы умрем за них. Пусть идут к чертовой матери после того, как мы умрем за них. Пусть идут к чертовой матери со всеми потрохами» [7, с. 354]. Отношение к сообщаемому можно представить и как выражение модальных связей между частями предложения (речевого отрезка) и одновременно выражение отношений модальных союзов. Модальные союзы сочетают функции выражения связи и отношений между частями синтаксических ингредиентов. Следует отметить, что разряд значений модальных средств, выражающих отношения к тому, о чем сообщается, представляет собой малоисследованную область синтаксиса. Незавершенность исследования тесно связана с проблемами изучения модальных функций союзов, которые используются для выражения отношений между единицами всех синтаксических уровней (между членами предложения, словосочетания, частями сложного предложения и компонентами связной монологической и диалогической речи). «Русская грамматика» подтверждает наши наблюдения по идентификации модальных отношений средствами союзной связи, напр.:, М.В. Ляпон считает, что «неспециализированные союзы «когда», «пока», «как» способны вступать в синонимические отношения с союзами, оформляющими не только временные отношения (так, союз «когда» в определенных условиях контекста может выражать отношения сопоставительные, условные, уступительные или причинные, то есть выступают в качестве семантического эквивалента союзов «в то время как», «между тем как», «тогда как», «если», «хотя», «потому что» [6, с. 540], напр.: “But La Granja was the most likely place in Spain to find it when you thought it over” [8, с. 237]. «Но если уж на то пошло, так единственное место во всей Испании, где можно рассчитывать на виски, – это Ла Гранха» [7, с. 199] “But you cannot destroy them until they rebel?” [8, с. 241]. «А разве нельзя расправиться с ними, пока они еще не подняли мятеж?» [7, с. 203]. “…so that as the hand on the watch moved, unseen now…” [8, с. 410]. «…и хоть стрелка часов продолжала двигаться, невидимая теперь…» [7, с. 363]. Нам представляется, что особый разряд модальных слов со значением порядка движения мыслей в числовой последовательности значительно разнообразней, чем это представлено у В.В. Виноградова. Само определение места в ряду перечислений еще не означает завершенности выражения модальных отношений, поэтому оправданным является пояснение автора, что эти модальные средства содержат оценку данных перечислений, их субъективную квалификацию [2, с. 579], напр.: “Then the one who had gagged me ran a clippers all over my head; first from the forehead all the way to the back of the neck and then across the top and then all over my head and close behind my ears…and when the one with the clippers was finished he took a bottle of iodine from the shelf of the barber…then he stood in front of me and wrote U.H.P. on my forehead with the iodine…then when he had finished the lettering, the Falangist stepped back and looked at me to examine his work and then he put down the iodine bottle …” [8, с. 382]. «Потом тот, который заткнул мне рот, стал стричь меня машинкой сначала от лба к затылку, потом макушку, потом за ушами и всю голову кругом… А покончив со своим делом, он взял склянку с йодом с полки парикмахера… Потом он зашел спереди и йодом написал мне на лбу три буквы С.Д.Ш…. Кончив писать, фалангист отступил на шаг назад, чтобы полюбоваться своей работой, а потом поставил склянку с йодом на место…» [7, с. 339]. В данных предложениях вместо указанных средств модальности мы можем подставить другие с тем же значением порядка движения мыслей: перво-наперво, изначально, сначала, первым делом и т.п. Эти подстановки определяют типичность данного значения в ряду модальных средств, его выражающих. Для выражения порядка движения мыслей в числовой последовательности, оценки места какого-нибудь пункта в ряду перечислений, его субъективной квалификации могут использоваться пословицы и фразеологические единицы, напр.: “…what will happen, will happen” [8, с. 64]. «…чему быть, того не миновать» [7, с. 33]. Необходимо отметить, что семантика порядка движения мыслей и оценка каждого пункта перечислений, его субъективная квалификация, не обязательно должны обозначаться словами «во-первых», «во-вторых», «в-третьих» и т.д., они могут идентифицироваться пословицами, фразеологизмами, особенно для оценки и выражения субъективного отношения к единице перечисления. В особый раздел В.В. Виноградов выделяет «модальные слова», выражающие субъективную внезапность припоминания, присоединения по ассоциации, напр.: «одно к другому», «заодно», «кстати», «к тому же» и другие подобные» [2, с. 579]. Выделение этих модальных средств в самостоятельную группу с автономным значением предусматривает, как нам видится, еще целый ряд условий, расширяющих семантику выражения «внезапность припоминания, присоединение по ассоциации». Одно из таких условий – наличие междометий, которые могут выражать те же отношения но с большей эмоциональной экспрессией, эмоциональной значимостью. Кроме того, междометия «могут свободно вводиться в предложение как слова, синтаксически с ним никак не связанные… могут быть синтаксическими компонентами предложения или входить в состав того или иного его члена» [6, с. 227], напр.: “That American who comes here sometimes is over there” [8, с. 388], «Между прочим, там теперь этот американец, который иногда бывает у меня» [7, с. 345]. “Then I would not wish to bring either a son or a daughter into this world as this world is” [8, с. 384]. «И потом, мне совсем не хочется производить на свет сына или дочь, пока этот свет такой, какой он сейчас» [7, с. 340]. Сравнение как модальное средство не имеет широкого распространения в языке, но, как считает академик В.В.Виноградов, «является чем-то вроде модальной связки» [2, с. 58], напр.:“…But I will drop it in that gorge like a broken bird cage…I’ll drop it as you break a banana from which you have removed the skin” [8, с. 188]. «…Но он у меня полетит в теснину, как сломанная птичья клетка…Он у меня разломится пополам, как очищенный банан…» [7, с. 152]. “She is like a mountain and the boy and the girl are like young trees” [8, с. 169]. «Она похожа на гору, а юноша и девушка точно два молодых деревца» [7, с. 132]. “She walks like a colt moves, he thought” [8, с. 169] «У нее поступь, как у молодого жеребенка» [7, с. 133] “…he had seen the officer dive forward to where he lay now like a heavy, broken bundle of old clothing…” [8, с. 338]. «…он видел, как офицер рухнул там, где он лежит и сейчас, точно брошенный тяжелый узел старого тряпья…» [7, с. 298]. Четкие границы модальной оценки как сравнения и модальности сравнительных оборотов в языке установить трудно. Вместе с тем их семантическая близость должна дифференцироваться по таким показателям: модальные сравнительные средства не выражают самого сравнения и не располагают двусторонней компоновкой сравнительных величин. Они носят характер предположительного сравнения, поэтому необходимо говорить о двух вариантах сравнительной модальности: 1) модальности сравнительных оборотов и 2) модальности средств обособленного сравнения, приближающегося по смыслу к значению оценочной модальности. Кроме того, эти модальные средства не являются вводными, они ничего ни с чем не сравнивают, а лишь предполагают оценку в сравнении, но без отправного начала, без источника сравнения, напр.:, если сопоставить функции модальных слов «вероятно», «очевидно», «может быть», «видимо», «по – видимому», и др., передающих гамму модальных оценок, то невольно возникают ассоциативные варианты замещения этих слов обособленными сравнениями, напр.: “Well, it was wrong in the first place and such things accentuate disaster as a snowball rolls up wet snow” [8, с. 417]. «Впрочем, с самого начала все пошло не так, как надо, а в таких случаях, чем дальше, тем хуже; это как снежный ком, который катится с горы и все больше и больше облипает мокрым снегом» [7, с. 369]. “I believe you’ve had another flash in the last few minutes, Robert Jordan said to himself” [8, с. 424]. «Тебя, наверно, (ср.: как будто; точно; словно) только что осенила какая-то гениальная мысль, подумал Роберт Джордан» [7, с. 376]. “There was little difference at first, although there was a definite beginning, as when the pump starts and the rubber of the tube crawls a little” [8, с. 424]. «Сначала как будто (ср.: точно; словно) ничего не заметно, хотя начало положено и насос медленно работает, а резиновая камера чуть шевелится» [7, с. 376]. “That was given to me, perhaps, because I never asked for it” [8, с. 424]. «Это было даровано мне, может быть, (ср.: как будто; точно; словно) потому, что я никогда этого не просил» [7, с. 377]. “Thou must have much thirst with thy wounds” [8, с. 340]. «Тебя, верно, (ср.: как будто; точно; словно) жажда мучит от раны» [7, с. 299]. “He looked to be shot through the groin for he was holding himself there with both hands while the man and the boy held him on either side” [8, с. 470]. «Он, видимо, (ср.: как будто; точно; словно) был ранен в пах» [7, с. 420]. Следует отметить, что функциональная сущность модальности достаточно эффективно проявляется в речевой реализации. Как отмечает В.В.Виноградов, «в особый ряд замыкаются модальные слова, свойственные диалогической речи и заключающие в себе призыв к собеседнику, стремление возбудить его внимание к чему-нибудь, подчеркнуть перед ним что-нибудь, какой-нибудь факт или вызвать в нем то или иное отношение к сообщению» [2, с. 560]. Близость модальных средств этого разряда к междометиям в их произносительной вариантности употребления дает основание предполагать возможность широкой идентификации модальных слов типа: видишь (ли), видите (ли), знаете (ли), веришь (ли), верите (ли), извините, извини, простите, прости, знаешь что, знаете, что и др. подобных, наряду с междометиями, фразеологизмами, пословицами, вообще вводными и вставными конструкциями, напр.: “It is possible that I can never bear thee either a son or a daughter…” [8, с. 384]. «Понимаешь, я, наверно, не смогу тебе родить сына или дочь…» [7, с. 340]. “Do you know that until I met thee I have never asked for anything?” [8, с. 378]. «Знаешь, до того как я встретил тебя, я вообще никогда ни о чем не просил» [7, с. 334]. “Thou must be hungry” [8, с. 457]. «Вы, должно быть, проголодались» [7, с. 408]. “You know the Spanish are very strange”, Karkov went on. [8, с. 273]. «Знаете, испанцы – удивительный народ, – продолжал Карков» [7, с. 236]. Безусловно, в такой же степени возможна идентификация модальных слов этого разряда (и междометий с аналогичным значением) с пословицами и поговорками типа: Как дважды два – четыре; Нет дыму без огня и др. Очень широко распространены в языке модальные средства, выражающие общую субъективную оценку «степени или меры какого-нибудь суждения о количестве»: самое большее, самое меньшее, по крайней мере, едва ли не, более чем, мене чем, к тому же, около того, чуть не и др. подобные [2, с. 805]. Сюда же можно отнести сочетания с именами числительными, что заметно расширяет диапазон средств выражения модальных отношений с этим значением, напр.: “She stood for a moment beside him, her hand on his shoulder” [8, с. 249]. «С минуту она постояла около Фернандо, не снимая руки с его плеча» [7, с. 211]. “He had not liked Gaylord’s the hotel in Madrid the Russians had taken over, when he first went there …” [8, с. 259]. «Когда он в первый раз попал в отель Гэйлорда – местопребывание русских в Мадриде, ему там не понравилось» [7, с. 222] “In a revolution you could not admit to outsiders who helped you nor that any one knew more than he was supposed to know” [8, с. 260]. «Во время революции нельзя выдавать посторонним, кто тебе помогает, или показывать, что ты знаешь больше, чем тебе полагается знать» [7, с. 223]. “But you know the bastard must be fairly able to have run this band successfully for as long as he did” [8, с. 263]. «Но мерзавец, верно, и в самом деле не лишен способностей, если мог так долго верховодить здесь» [7, с. 225]. “There were lots of them, he thought” [8, с. 263]. «Их ведь было очень много» [7, с. 226]. “But the first thing anybody would do if they took you prisoner would be to take your cigarette case,” Robert Jordan had objected [8, с. 268]. «Но ведь, если вы попадете в плен, у вас первым делом отнимут портсигар, – возразил Роберт Джордан» [7, с. 231]. “But it is one of the things that makes people be treated as reliable who would ordinarily have to spend much more time before attaining that category” [8, с. 275]. «К сожалению, – сказал Карков, – это одно из условий, позволяющих считать надежным человека, которому при других обстоятельствах понадобилось бы гораздо больше времени, чтобы попасть в этот разряд». [7, с. 237]. “The first time he had bit the ear like that and held onto it, his neck and jaws stiffened against the tossing…” [8, с. 396]. «Когда он в первый раз вцепился зубами в ухо, чувствуя, что от мертвой хватки немеют челюсти и шея…» [7, с. 351]. “His rage began to thin as he exaggerated more and more…” [8, с. 401]. «Его ярость начала понемногу утихать, по мере того как он преувеличивал все больше и больше…» [7, с. 355]. “It was like not being able to breathe in a storm” [8, с. 402]. «Ведь я чуть не задохнулся, все равно как от сильного ветра» [7, с. 356]. “At least, I don’t think it will” [8, с. 417]. «По крайней мере, так я думаю» [7, с. 369]. В определенных конситуативных условиях эти же модальные значения могут идентифицировать фразеологизмы типа: в первую очередь; прежде всего; время от времени и т.п., напр.: “When he came into the room, Karkov went at once to the woman in the uniform and bowed to her and shook hands” [8, с. 386]. «Войдя в комнату, Карков, прежде всего, подошел к женщине в форме, поклонился ей и пожал руку» [7, с. 343]. Многие уже известные в русской грамматике единицы языка, используемые как средства выражения модальности, могут быть накоплены за счет таких компонентов языкового общения, как отрицание, синтагматическое членение, художественные средства языка, интонация. Ж.Б. Думанишева
Литература:1. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М.: Советская энциклопедия, 1966. 2. Виноградов В.В. Русский язык. М., 1972. 3. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М.: Русский язык, 1979. 4. Мещеряков В.Н. К вопросу о модальности текста. // Филологические науки. 2001. № 4. 5. Немец Г.П. Семантика метаязыковых субстанций. Монография. М.: Краснодар, 1999. 6. Р.Г. Русская грамматика (под редакцией Н.Ю.Шведовой). М: «Наука», 1980. 7. Хемингуэй. «По ком звонит колокол» (пер. Н.Волжиной и Е.Калашниковой). Ставрополь, 1986. 8. E.Hemingway. For whom the bell tolls. M., “Progress Publishers”, 1981. |
|
|
||
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна. © 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер" |