Гиленсон Б.А. «И восходит солнце». Потерянное поколение и его герои.

Гиленсон Б.А. История литературы США, Москва, "Академия", 2003

Осенью 1926 г. выходит первый роман Хемингуэя «И восходит солнце» (The Sun Also Rises). Он сразу же стал бестселлером и удостоился самых лестных отзывов критиков в разных странах.

Эпиграф из Екклезиаста, откуда взят и заголовок, объясняет философию жизни, художественно выраженную Хемингуэем.

Не менее значим и другой эпиграф к роману — оброненное Гертрудой Стайн и ставшее крылатым выражение: «Все вы — потерянное поколение».

Эти слова стали характеристикой тех молодых людей, которые отправились на войну и испытали горькое потрясение, познав ее. Будучи физически и нравственно травмированы, они вернулись домой разочарованные и опустошенные. На родине же они столкнулись с толстокожим равнодушием и мещанским прагматизмом обывателей.

Сюжет и система образов. В романе «И восходит солнце» Хемингуэй выступает как зрелый мастер, воплотивший мироощущение «потерянного поколения», типологию его героев. Здесь еще заметна рука новеллиста: роман словно бы дробится на отдельные эпизоды, сцепленные единой сюжетной линией. Художественное внимание сосредоточено не на событиях, а на психологической обрисовке главных действующих лиц. Почти все они имели реальных прототипов, были «списаны» с некоторых друзей и знакомых Хемингуэя. Жизненную основу имел и сюжет романа.

Герой-рассказчик — парижский журналист, американец Джейк Барнс, несет некоторые биографические черты писателя. Он из «потерянного поколения», на войне Джейк получил тяжелое ранение, в результате чего лишился способности к физической любви. Это обстоятельство определяет горечь и драматизм его взаимоотношений с Брет Эшли, 34-летней англичанкой, с которой он познакомился в госпитале. Элегантная, красивая, «магнетическая» Брет пользуется успехом, за ней вьется хвост поклонников. Она бесшабашно прожигает жизнь, но по-настоящему дорог ей только Джейк Барнс, счастье с которым невозможно из-за его ранения. Главный герой и его приятели погружены в водоворот парижской жизни: вино, рестораны, танцы. Кажется, перед нами те, кто умеет лишь срывать цветы удовольствия. Но все, в сущности, гораздо сложнее.

Испанские эпизоды романа. По сравнению с «парижскими» эпизодами романа во второй, «испанской», части атмосфера меняется.

Джейк Барнс вместе со своим другом Биллом Гортоном, также литератором, отправляются на народное празднество, фиесту, в Испанию. В Памплоне к ним присоединяются Брет Эшли, ее жених Майк Кемпбелл и состоятельный американец Роберт Кон. Любовное соперничество из-за Брет Эшли усугубляется тем, что она увлечена девятнадцатилетним матадором Педро Ромеро. Он красив, молод, уверен в себе, мужествен, сексуален. Таких называют мачо. Педро — фигура важная в хемингуэевской типологии характеров. С окончанием фиесты герои уезжают в разные стороны. Джейк Барнс спешит вслед за Брет Эшли в Мадрид, чтобы вместе отправиться в Париж.

Роман завершается грустной нотой. «Ах, Джейк, — говорит Брет, — как бы нам хорошо было вместе».

Некоторые критики усмотрели в романе эстетизацию чувственных радостей: они сводили его содержание к апологии четырех «б»: «бутылка — бокс — бой быков». Кажется, что герои бравируют своей бесшабашностью. Действительно, читателя ошеломляет калейдоскоп бытовых реалий, но это только внешняя сторона. За ней — драма поколения людей, травмированных войной. Они не только «потерянные», но и, по словам критика Гайсмара, «ошеломляюще бесполезны». Физическое увечье Джейка, его импотенция как следствие ранения — многозначный символ, а вся линия Джейка и Брет — напоминание о том, что война отнимает у людей счастье.

Важен в романе и контраст двух миров: Париж и Памплона. Парижская «сладкая жизнь» персонажей романа призрачна и эфемерна. Испанская фиеста — реальна, естественна, гармонична. В романе писатель демонстрирует щедрую палитру приемов: детальные описания героев, «рубленые» диалоги, за которыми скрываются не высказанные прямо чувства, «подтекст» (не случайно писатель сравнивал свой стиль с айсбергом, который только на одну восьмую возвышается над поверхностью воды). Хемингуэй овладевает вниманием читателей с помощью таких точных и наглядных описаний, что происходящее словно развертывается у них на глазах, ощущается ими.

Уильям Фолкнер, во многом художественный антипод Хемингуэя, так писал о нем: «Он рано в жизни обрел метод, с помощью которого писал, он никогда не уклонялся от этого метода, он отлично ему служил, и он блистательно его применял». Фолкнер был прав, но не до конца. Художественная методология Хемингуэя не оставалась застывшей. Он совершенствовал, обогащал найденные им приемы, расширял сферы изображения действительности.

Б.А. Гиленсон