Пристром Е.С. Освоение художественной действительности через понимание ее метасмысла (на примере анализа рассказа «Снега Килиманджаро»)

Язык и социум: материалы IХ международной научной конференции Минск, 3 – 4 декабря 2010 г, Минск, БГУ, 2011.

Прежде всего, хотелось бы пояснить термин «освоение». В словаре Т. Ф. Ефремовой данное имя существительное определяется через глагол «освоить», одним из значений которого является «3) Поняв, разобрав, запоминать, усваивать что-л.» [1] Исходя из данного значения, нам представляется, что именно благодаря пониманию метасмысла художественного текста читатель приходит к освоению действительности, бытия, данного текста.

В силу антропогенного характера познания действительность рассматривается в системе координат «пространство-время». Это же характерно и для художественной действительности, где точкой отсчета служит единство времени и пространства, т. е. хронотоп. Таким образом, одним из инструментов, позволяющих раскрыть метасмысл текста является хронотоп, а точнее вся совокупность хронотопов, представленных в тексте, ведущую роль среди которых играет метафизический хронотоп. П. X. Тороп писал: «Существует, ... вид метафизического хронотопа, т. е. уровня описания и создания метаязыка - слово, связывающее уровни сюжета (топографический хронотоп) и самосознания (психологический хронотоп), приобретает в целом произведении метаязыковое значение, так как связано с идейным осмыслением всего текста, в том числе пространства и времени. Метаязык задается не просто описывающим, а его главной идеей...» [2]. Другими словами, метафизический хронотоп используется автором в качестве координат, в которых рождается метасмысл текста, а уровни топографического, психологического и социального хронотопа, порождая свои частные смыслы, составляют основу раскрытия метасмысла всего текста.

Для иллюстрации выше изложенной позиции проанализируем рассказ Э. Хемингуэя «Снега Килиманджаро». Главный герой рассказа, Гарри, находится в Африке на охоте. Он умирает от гангрены и перед смертью подводит итог своей жизни. Как писатель, он понимает, что его жизнь прожита бесполезно, что он торговал своим талантом и поэтому разрушил его. В предсмертном видении Гарри возникает образ горы Килиманджаро, которая символизирует высоты искусства, к которым стремится каждый талантливый писатель.

Метафизический хронотоп в данном произведении формируется одновременно с топографическим. Предисловие (Kilimanjaro is a snow covered mountain..., and is said to be the highest mountain in Africa. Its western summit is called ... the House of God. Close to the western summit there is the dried and frozen carcass of a leopard. No one has explained what the leopard was seeking at that altitude.) и заголовок (The Snows of Kilimanjaro), с одной стороны, содержат географическую координату, с другой, являются ключом к раскрытию смысла рассказа.

Как уже отмечалось выше, метафизический хронотоп, прежде всего, раскрывается благодаря присутствию других хронотопов и смыслов, рождаемых в их рамках. Рассмотрим подробнее, как раскрывается метасмысл этого рассказа. В данной новелле присутствуют две перспективы. Проспективно Э. Хемингуэй повествует о приближении физической смерти Гарри, что представлено топографическим хронотопом. Ретроспективно автор воссоздает прошлую жизнь главного героя, рассказывает о его духовной смерти, - психологический и социальный хронотопы.

Топографический хронотоп рассказа крайне ограничен - все действия происходят лишь вокруг того места, где остановились герои, и в течение одних суток. Герой лежит на койке в тени мимозы в некой долине: cot in the shade of a mimosa tree ... the glare of the plain ... in the afternoon. Bee события читатель видит глазами главного героя, Гарри. Мужчина болен и постоянно находиться в постели, наблюдая за поведением животных и птиц: Now is it sight or is it scent that brings them like that? ’... there were three of the big birds squatted obscenely,.. 'To-day's the first time any have lit on the ground... the huge, filthy birds There were a few Tommies ... a herd of zebra... Затем наступает вечер: It was evening now..., появляется гиена и ощущение приближающейся смерти: While it grew dark ... a hyena crossed ... around the hill... And just then it occurred to him that he was going to die.

С этого момента фокус зрения Гарри, а вместе с ним и топографический хронотоп, сужаются максимально - читатель наблюдает за телом Гарри, а точнее, за тем, как смерть поднимается по его телу вверх: and rested its head on the foot of the cot... It had moved up on him now, ... its weight was all upon his chest, and it crouched there. Ночью крик гиены разбудил Хелен, и та увидела, что Гарри умер: she could not hear him [Garry] breathing. Outside the tent the hyena made the ... strange noise.

Таким образом, в рамках топографического хронотопа выстраивается смысловая линия «смерть» через ассоциативную цепочку, связанную с этим словом: death - birds - huge filthy animals - hyena - evil-smelling emptiness - a scythe and a scull - stinking bastard - a hell of a breath - shadow of death - weight.

Но, как уже ранее отмечалось, повествование перемежается с воспоминаниями и размышлениями Гарри, т. е. читатель попадает во власть психологического и социального хронотопов героев, через которые раскрывается вторая смысловая линия рассказа: смерть духовная.

С помощью психологических хронотопов описаны два мира: мир Гарри, в котором он был творцом, и мир Хелен, в котором он предал свой талант.

Если обобщить все описанные смысловые линии, созданные психологическим хронотопом Гарри, то получается следующая цепочка:

Garry’s Paris (poverty, drunkenness): started writing, like drunkards and sportifs who had to work to kill their poverty - war (hardship, death, loneliness) - after war: lost love, love for money - Helen ’s Paris/hotels (dullness, drunkenness, repetitiousness) - traded talent for security, comfort - had to lie - not working died – Kilimanjaro.

Социальные хронотопы рассказа также создают необходимые обертона в общей полифонии хронотопов: это, прежде всего, социальное время и пространство эпохи «потерянного поколения»: Не had seen the world change; not just the events; although he had seen many of them and had watched the people, but he had seen the subtler change and he could remember how the people were at different times.

С изменением социального хронотопа самого героя меняются смыслы и ценности в его жизни. Когда он был беден, то знал всех соседей и получал удовольствие, наблюдая за тем, что происходило на улице; затем герой попадает в экстремальную ситуацию, на войну, - на первый план выходит смысл «жизнь и смерть». В конечном итоге, Гарри попадает в мир богатых, мир роскоши - те смыслы, которые заснули или умерли во время войны, утрачены. Безделье, пустота и скука компенсируются поиском новых развлечений, спиртным, путешествиями. Устремления к творчеству, достижению божественных высот более нет, поэтому талант постепенно, под напором грехов, исчезает.

Психологический и социальный хронотопы дополняют друг друга, рождая основной смысл: working, writing - talent и not writing, no feelings - death.

Подытоживая анализ, можно представить метафизический хронотоп в виде следующей цепочки слов: Kilimanjaro - mountain - summit - the House of God - altitude, которая задана в предисловии рассказа и наполняется смыслом по мере развертывания топографического, психологического и социального хронотопов рассказа. Метафизический хронотоп рассказа «Снега Килиманджаро» - это хронотоп вечности: человеку предназначено жить в двух мирах, мире физическом, житейском, дольнем и мире духовном, бытийном, горнем. Но именно последний составляет подлинную жизнь человека и является ее целью, смыслом.

Таким образом, лишь разобрав и поняв метасмысл, заложенный Э. Хемингуэем, читатель может в истинном свете рассмотреть действительность данного художественного произведения.

Е.С. Пристром

Литература

1. Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный / Т. Ф. Ефремова. - М. Русский язык, 2000. - Режим доступа http://www.efremova.info/word/osvoenie.html.

2. Торой, П. X. Хронотоп / П. X. Торой // Словарь терминологии тартуско-московской семиотической школы. - М., 1999.