Волков И.Ф. О повести "Старик и море" (из книги "Творческие методы и художественные системы")

Волков И.Ф. "Творческие методы и художественные системы" - М.: Искусство, 1978

В повести Хемингуэя «Старик и море» на первом плане речь идет лишь об одном случае в жизни одного из американских рыбаков. Но «старик» Хемингуэя — не просто один из многих рыбаков, но в высшей степени самоценный характер — «самый лучший рыбак на свете», как говорит о нем мальчик. Старик обладает таким мужеством, силой и упорством, какие только вообще возможны у человека; он сосредоточил в себе столько любви к жизни, что никогда не терял ни надежды, ни веры в будущее. Иначе говоря, в нем типизированы лучшие качества, характерные для трудящегося человека, в их максимально возможном проявлении. Многозначительно и то, что рыба, которую поймал старик, тоже необыкновенная рыба. Прежде всего, это его рыба, то есть рыба, которую он искал в море всю жизнь, большая, самая большая рыба — рыба, о которой сам старик говорит, что такой он «никогда не видел», о такой даже «никогда не слышал». Она — символ его счастья, художественно воплощенная мечта неутомимого труженика о лучшей доле, образное выражение высшего смысла человеческого существования. Но в том же море, где старик зацепил свою большую рыбу, в том же «огромном море» жизни ему приходится вступить из-за нее в отчаянный поединок с тоже многозначительно необыкновенной, «очень большой акулой», зубы которой «были не похожи на обычные пирамидальные зубы большинства акул, а напоминали человеческие пальцы, скрюченные, как звериные когти», и множеством, целыми стаями других акул.

Старик не может существовать без надежды на лучшую долю, без поисков своей «большой рыбы», но силы, враждебные его устремленности к лучшей жизни, столь неизмеримо велики, что он не в состоянии их одолеть и по какой-то жестокой и непреложной необходимости вынужден всякий раз возвращаться в исходное положение.

Символическое значение повести обнажило, сделало непосредственно воспринимаемой типологическую структуру критического реализма, когда он отказывается от художественной иллюзии, и в то же время абсолютизировало ее, выдавая за всеобщий закон человеческой жизни: люди неизменно стремятся к лучшему, но это стремление так же неизменно разбивается о неодолимые препятствия на их жизненном пути; человек прикован к тому положению, в котором он находится, и все попытки измочить свою жизнь бесплодны или совершенно губительны для него.

И.Ф. Волков