Алексей Береговой - отрывок из повести Красные огни

— Вот, смотри, Вовчик. — Саня спустился с библиотечной лесенки. — Кажется, это то. «Праздник, который всегда с тобой». Эрнест Хемингуэй.

Я взял у него тоненькую, в затрепанном переплёте книжку. Вчера, в субботу, в клубе показывали «Снега Килиманджаро». Чем-то новым дохнул на нас этот фильм, наверное, мужеством, но не тем геройским мужеством, которое проявляют в силу необходимости и обязательно для чего-то — так внушали нам с детства, а просто мужеством, свойственным обыкновенной человеческой порядочности. Фильм был по рассказам Эрнеста Хемингуэя, которого, как оказалось, никто из нас не читал, — это сразу же породило поиски.

Конечно, мы слышали о Хемингуэе, но только отдалённо, по газетным заметкам, что ли, или с чьих-то слов, не помню. Тогда, кроме, пожалуй, Марка Твена, О'Генри да Джека Лондона, американцев у нас не слишком жаловали, а тем более — рекомендовали. Где-то ещё прятались Скотт Фицджеральд и Ирвинг Стоун и многие другие, и вот мы столкнулись с Хемингуэем.

Полистали книжку, показали её Нике. Та одобрительно кивнула. Прочитали залпом: три вечера на троих.

— Здесь же другая жизнь, парни, — сказал после Игорь. — И всё правда, без всяких там прибрёхов.

— Это американский Ремарк, — отозвался Саня.

— Это Хемингуэй, — сказал я. — Мужики, надо читать ещё...

В библиотеке нашлись «Прощай, оружие», «Фиеста», потом помогала Ника: она доставала и приносила его книги. Мы читали все подряд и хотели ещё, добрались даже до Кашкина — нам всё нужно было знать в его книгах и в книгах о нём.

Обычно в местах, где живёт сразу много людей, книги читают так: либо все одну, либо никто. Прочтёт кто-то, похвалит — и пошёл слушок — давай забивать очередь. А скажет кто: дрянь, мутота, и никому эта книга не нужна — чего зря потеть? О Хемингуэе мы почему-то помалкивали, понимали, наверное, — с ним так нельзя, его необходимо почувствовать самому и принять сердцем, иначе всё зря...

Пройдёт время, и он станет модным у нас, на чёрном рынке за его книги будут драть бешеные деньги, но тогда... тогда почти случайно мы столкнулись с ним и были странно и однообразно счастливы. Так получилось, и, наверное, совсем не случайно.

— Не читайте, мальчики, книги — всех книг перечитать нельзя, да и не нужно это. Читайте писателей, близких вам по духу, — говорила Ника, накручивая на палец чёрный локон на щеке, и мы верили ей.

Одним из первых для меня среди таких, был Хемингуэй.