Эрнест Хемингуэй
|
Острова в океане. В море. Глава XIIIВ поисках следов, оставленных немцами, они обследовали отмель в Пуэрто-Коко, объехали на шлюпке и мангровые заросли в глубине островка. Там были места, где вполне могла бы укрыться большая шхуна. Но их поиски ни к чему не привели, к тому же и шквалы начались раньше обычного, и под проливным дождем море стало взвиваться вверх белыми кипящими всплесками. Томас Хадсон обследовал всю отмель и, обогнув лагуну, прошел в глубь островка. Он побывал в тех местах, куда слетаются в прилив фламинго, видал и стаи ибисов — cocos, — от которых островок и получил свое название, и парочку розовых колпиц, копавшихся в мергеле на берегу лагуны. Колпицы были очень красивы — ярко-розовые на фоне серого мергеля, движения изящные, быстрые, с порывом вперед, но в них чувствовалась удручающая, вызванная вечным голодом безликость — то, что свойственно некоторым болотным птицам. Понаблюдать за ними подольше ему не удалось, так как он хотел проверить, — может быть, люди, которых они искали, оставили шхуну в мангровых зарослях, а сами поднялись выше, спасаясь от москитов. Он ничего там не обнаружил, кроме места, где когда-то обжигали уголь, вышел на отмель и уже сидел в шлюпке у Ары, когда налетел первый порыв шквального ветра. Ара обожал выходить на шлюпке в дождь, в сильный шквал, и Томас Хадсон узнал от него, что поиски ничего не дали. Теперь все уже были на катере, кроме Вилли, который забрался на самый дальний конец острова за мангровую рощу. — А ты что-нибудь обнаружил? — спросил Ара. — Нет, ничего. — Под этим дождиком Вилли немного поостынет. Вот отвезу тебя и за ним поеду. Как ты думаешь, Том, где они? — В Гильермо. Я бы на их месте туда подался. — И я тоже. И Вилли так считает. — Как он там? — Прямо землю роет. Ты же его знаешь, Том. — Да, — сказал Томас Хадсон. Они подошли к катеру, и он взобрался на борт. Томас Хадсон видел, как Ара развернул шлюпку и скрылся в белопенном шквале. Потом он крикнул вниз, чтобы ему дали полотенце, и вытерся досуха, стоя на корме. Генри сказал: — А выпить не хочешь, Том? Ты же промок насквозь. — С удовольствием. — Неразбавленного рому? — Что ж, хорошо, — ответил Томас Хадсон. Он сошел вниз за свитером и шортами и увидел, что люди настроены весело. — Мы все выпили неразбавленного рому, — сказал Генри и подал ему налитый до половины стакан. — Я считаю, что, если выпить да сразу же обсушиться, тогда не простудишься. Как по-твоему? — А-а, Том! — сказал Питерс. — Присоединяешься к нашей компании? Мы для здоровья пьем. — Ты когда проснулся? — спросил его Томас Хадсон. — Когда бульканье услышал. — Вот я сам как-нибудь ночью побулькаю, тогда посмотрим, проснешься ты или нет. — Не трудись, Том. Вилли проделывает это каждую ночь. Томас Хадсон решил не пить рома. Потом, увидев, что все пьют и все держатся бодро и весело, несмотря на невеселые дела, которые их ожидают, передумал: с его стороны это, пожалуй, было бы слишком педантично и добродетельно. Кроме того, ему хотелось выпить. — Давай поделимся, — сказал он Питерсу. — Из всех сукиных сынов ты единственный, кто спит с наушниками лучше, чем без наушников. — Чего тут делить? — сказал Питерс, позволяя себе отступить от служебной дисциплины. — Ни тебе, ни мне не получится. — Ну, так наливай себе отдельно, — сказал Томас Хадсон. — Я это пойло не меньше, чем ты, люблю. Остальные наблюдали за ними, и Томас Хадсон видел, как ходят скулы у Генри. — Пей до дна, — сказал Томас Хадсон. — И смотри, чтобы твои таинственные механизмы работали сегодня ночью на полную катушку. Уж ты постарайся — и ради себя и ради нас. — Ради всех нас, — сказал Питерс. — А кто здесь на катере самый работяга? — Ара, — сказал Томас Хадсон и, оглядев их всех, сделал первый глоток из стакана. — Да и все прочие не хуже, мать их так. — Твое здоровье, Том, — сказал Питерс. — Твое здоровье, — сказал Томас Хадсон и почувствовал, как эти слова холодно и вяло сходят у него с языка. — За здоровье короля наушников, — сказал он, стараясь восстановить что-то утерянное. — За всяческое бульканье, — добавил он, теперь уже далеко шагнув по тому пути, который следовало избрать с самого начала. — За здоровье моего командира, — сказал Питерс, слишком натягивая струну. — Формулировка — дело твое, — сказал Томас Хадсон. — Уставом это не предусмотрено. Но так и быть. Можешь повторить это еще раз. — Твое здоровье, Том. — Спасибо, — сказал Томас Хадсон. — Но быть мне последним сукиным сыном, если я выпью за твое здоровье до того, как ты и вся твоя аппаратура будете действовать исправно. Питерс посмотрел на Томаса Хадсона, и дисциплина сковала ему лицо, а тело его, порядком изувеченное, приняло осанку человека, отслужившего три срока на пользу дела, в которое он верил, и расставшегося с ним ради чего-то другого, как это произошло и с Вилли. Он сказал машинально, без всяких попыток вложить иной смысл в свои слова: — Слушаю, сэр. — Твое здоровье, — сказал Томас Хадсон. — И подвинти там все свои хреновые чудеса. — Слушаю, Том, — сказал Питерс. Сказал от всего сердца, без всяких подковырок. Ну, пожалуй, хватит, подумал Томас Хадсон. Тут я поставлю точку и пойду на корму ждать появления своего другого трудного ребеночка. Не могу я относиться к Питерсу так, как к нему относятся остальные. Все его недостатки известны мне не хуже, чем им. Но в нем что-то есть. Он как ложь, в которой ты зашел так далеко, что уже недолго до правды. Он не справляется с нашей аппаратурой — это верно. Но, может, он способен на что-нибудь более серьезное? Вилли тоже хорош, подумал он. Один другого стоит. Пора бы ему и Аре вернуться. Сквозь дождь и белые всплески волн, закручивавшихся под хлесткими ударами ветра, он увидел шлюпку. Они поднялись на борт мокрые до нитки. Дождевиков ни тот, ни другой не надели, а завернули в них своих ninos. — Здорово, Том, — сказал Вилли. — Мокрая задница и пустое брюхо — вот все наши достижения. — Прими моих деток, — сказал Ара, подавая наверх закутанные в дождевики автоматы. — Так-таки ничего? — Ничего в десятикратном размере, — сказал Вилли. С него лило на корму, и Томас Хадсон крикнул Хилю, чтобы тот принес два полотенца. Ара подтянул бакштовом шлюпку и поднялся на борт. — Ничего, ничего и еще раз ничего, — сказал он. — Том, в такой дождь нам должны бы засчитать сверхурочные. — Автоматы надо почистить немедля, — сказал Вилли. — Сначала сами обсушимся, — сказал Ара. — Меня хоть выжми. То никак не мог под дождь попасть, то вымок так, что даже на заднице гусиная кожа. — Знаешь, Том, — сказал Вилли. — Эти мерзавцы могут выйти в шквальный ветер с зарифленными парусами. Если только у них пороху хватит. — Да, мне это тоже приходило в голову! — С утра, в штиль, они, наверно, прячутся, а как шквал, так сразу выходят в море. — Как ты думаешь, где они? — Думаю, не дальше Гильермо. А, впрочем, кто их знает. — Завтра на рассвете мы выйдем и у Гильермо поймаем их. — Может, поймаем, а может, они уже уйдут оттуда. — Все может быть. — Какого черта у нас радара нет? — А чем он нам помог бы сейчас? — Ладно, молчу, — сказал Вилли. — Ты меня извини, Том. Но охотиться с УКВ за объектом, на котором нет радио… — Да, правильно, — сказал Томас Хадсон. — Значит, преследование мы ведем плохо? По-твоему, можно лучше? — Да, можно. Ничего, что я так говорю? — Ничего. — Мне бы только поймать этих сволочей и убить всех до одного. — А что это даст? — Ты забыл, какую бойню они устроили? — Хватит причитать, Вилли. Ты уже давно на морской охоте, тебе это не к лицу. — Ладно. Просто я хочу их убить. Такое желание дозволено? — Это уже лучше, чем болтать про бойню. Но мне нужен язык с подводной лодки, которая проводила операции в здешних водах. — Твой последний язык был что-то не очень разговорчивый. — Да. Но ты бы тоже молчал на его месте, если б был при последнем издыхании. — Ладно уж, — сказал Вилли. — Можно, я пойду хвачу, что мне законно причитается? — Пожалуйста. Переоденься в сухие шорты, в сухую рубашку и не цепляйся к людям. — Ни к кому? — Пора бы тебе поумнеть, — сказал Томас Хадсон. — Пора бы тебе помереть, — сказал Вилли и улыбнулся во весь рот. — Вот таким я тебя люблю, — сказал ему Томас Хадсон. — Таким и оставайся.
|
||||
|
|||||
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна. © 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер" |