Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Хемингуэй на борту корабля

Кубинский архипелаг словно оседлал границу между Атлантическим океаном и Карибским морем. Протяженность его береговой линии составляет 7000 километров, а общая площадь всех островов, островков и островочков — 70000 квадратных километров. На Кубе 165 озер, 290 рек и в общей сложности 100 плотин и водохранилищ. Средняя годовая скорость ветра — от 9 до 19 километров в час, — не достигающая и одного метра разница в уровне воды при приливе и отливе, флора и фауна его морей — все это, вместе взятое, создает здесь идеальные условия для спортивного рыболовства вообще и для лова крупной морской рыбы, или большой рыбалки (big-game fishing), в частности. Гвоздем "программы" была, конечно, ловля рыб с копьевидной верхней челюстью, известных как рыба-меч, или марлин. В определенное время года прибрежные воды Кубы изобилуют этой рыбой, которая, подчиняясь законам миграции, спешит вслед за течением. В октябре и ноябре у северо-восточного побережья страны в районе Пунта-Лукресии появляются парусники, или летающие марлины. На юге страны в глубокие воды, омывающие Плайя-Хирон, к февралю или чуть позже заплывают белые марлины. Возможности спортивного рыболовства в этих местах еще далеко не изучены. Зато стала традиционной охота на марлина у северного побережья, от Пунта-Гобернадоры на западе до островка Крус-дель-Падре на северо-западе полуострова Икакос. Она начинается в конце апреля и продолжается несколько месяцев вплоть до наступления холодного сезона, а иногда и немного дольше.

Хемингуэй разведывал эти места еще в 1932 году, добираясь сюда из флоридского городка Ки-Уэста, где тогда был его дом. Один бутлегер из Ки-Уэста снабдил его лодкой и вложил ему в руки первый в жизни моток каталонской лески. Джо Рассел, прозванный Джози Гранте — Ворчун Джози, — хозяин бара "Слоппи Джо'з", стал его наставником в искусстве мореплавания и контрабанды спиртным и его верным спутником, которому очень нравилось фотографироваться рядом со своим лучшим учеником Эрнестом Хемингуэем.

На Дьювал-стрит в заведении Рассела, где сухой закон был явно оставлен без внимания, Хемингуэй быстро стал своим человеком. Не довольствуясь этим, Джози, не пожалев красок, расписал ему всю прелесть ловли марлина у берегов Кубы и предоставил в его распоряжение свою рыболовную лодку "Анита" (для его друга Хемингуэя — всего за 10 долларов в день). Он же представил писателю загадочного гаванского рыбака по имени Карлос Гутьеррес, в будущем — первого шкипера "Пилар".

Так в апреле 1932 года начались морские походы Хемингуэя к берегам Кубы. Возникла связь, благодаря которой литература обогатится тремя романами, одним политическим рассказом и десятком спортивных репортажей, а Эрнест Хемингуэй станет жителем Кубы, заметной фигурой в жизни страны.

На Финке Вихии сохранились свидетельства дружбы писателя с Джози Расселом. На старых любительских фотографиях Хемингуэй и Джози сняты вместе, в компании еще с какими-то людьми, на гаванских пристанях и юс и Сан-Франсиско. Эти фотографии — еще и память о первых рейсах Хемингуэя на Кубу. Видно, что Джози доволен. Приоткрыв свои мелкие мышиные зубы, он благодушно улыбается, не расставаясь со стаканом, который словно прилип к его руке. Не зря говорилось, что Рассел потреблял значительную часть спиртного, первоначально предназначавшегося для контрабанды или для подпольной продажи в "Слоппи Джо'з".

Но пройдет десять лет, и учитель превратится в ученика. Теперь уже Хемингуэй брал с собой на морские прогулки состарившегося корсара. Почтенный дедуля располагался на борту "Пилар". Он пил лимонад "с капелькой рома" и чай — "только не крепкий", — который готовил ему Грегорио. Время от времени Хемингуэй справлялся: "Вам удобно, мистер Рассел?" Джози отвечал грустной улыбкой. Он останется преданным Эрнесту, своему "приемному сыну", до самого конца.

Пока "Анита" покачивалась у причала на двух простых веревочных концах, Гарри Морган сошел на берег и направился прямым курсом в кафе "Жемчужина Сан-Франсиско".

"Иметь и не иметь", самый насыщенный и напряженный из романов Хемингуэя, начинается с перестрелки у дверей этого кафе в старой Гаване.

Хотя история не зафиксировала подобного случая вблизи "Жемчужины", 7 августа 1933 года Хемингуэй, ожидая в Гаване парохода, который должен был отвезти его в Европу, а оттуда — в Африку, стал свидетелем не менее кровавой расправы. И скорее всего, это был не единственный случай.

"Представляете вы себе Гавану рано утром, когда под стенами домов еще спят бродяги и даже фургонов со льдом еще не видно у баров? Так вот, мы шли с пристани в "Жемчужину Сан-Франсиско" выпить кофе, и на площади не спал только один нищий, он пил воду из фонтана".

Сеньор Антонио Родригес умер в 1951 году в возрасте восьмидесяти шести лет. Его называли Кайзер Вильгельм. Кроме счетных книг в своем заведении, он никогда ничего не читал. Сеньор Антонио носил астурийские (по его собственному определению) усы, делавшие его похожим на воинственного немецкого монарха, и кичился тем, что благодаря своей коммерческой сметке осчастливил гаванцев таким замечательным, таким уютным местом. Он был владельцем маленького кафе, где подавали оршады, апельсины, ананасы и за двадцать пять сентаво фирменное блюдо "blue plate" {Голубая тарелка (англ.).} — разные закуски на одной, разделенной на ячейки тарелочке. Кафе было частью крохотной, на 17 номеров, гостиницы, где постояльцы получали завтрак, обед и ужин. Помимо фирменного блюда и уюта, гордостью хозяина был бар, прилавок которого, покрытый витролитом, материалом, по его мнению, более изысканным, чем мрамор, представлял собой большой холодильник с десятью дверцами. Все заведение в целом в 1930 году оценивалось в тридцать тысяч песо, но со временем стало убыточным и окончательно прогорело к концу 40-х годов. Здание, где помещались кафе и гостиница, было снесено в 1953 году.

Кайзер Вильгельм так и остался до конца дней в неведении, относительно того, что писатель Эрнест Хемингуэй не только часто заходил в его кафе, но и описал его в одном из своих произведений. Из-за отсутствия интереса к литературе хозяин "Жемчужины" упустил свой шанс. Хозяин "Террасы" в Кохимаре оказался более просвещенным и находчивым. Единственное, что еще долго напоминало о сеньоре Родригесе, была вывеска когда-то принадлежавшего ему отеля "Жемчужина Сан-Франсиско", исчезнувшая вместе с самим зданием.

Другие места, где развивается действие "Иметь и не иметь", перенесенные в роман с гаванских припортовых улочек, оказывают времени прямо-таки женское сопротивление. Лишь слой новой краски на стенах некоторых домов и неуместные здесь вызывающе современные жалюзи "а-ля Майами" на окнах нарушают естественный вид фасадов старых зданий.

Многое, конечно, изменилось здесь с тех пор, как Гарри Морган заходил выпить пива в бар "Донован". Прежде всего, замечаешь, что с этих улиц исчезли американские морские пехотинцы и такие рисковые парни, как герои Хемингуэя. Сейчас здесь звучит многоязычный говор моряков из разных стран мира: из Советского Союза и Греции, Италии и Польши, Мексики и Панамы...

Кроме "Жемчужины", Гарри зашел еще в китайский ресторанчик, где за 40 центов можно было прилично пообедать. Потом он на ходу выпил пива у "Донована", а чуть позже в баре "Кунард" на последние центы угостил пивом Фрэнки.

В конце романа жена Гарри Мария вспоминает, что впервые в жизни покрасила волосы в салоне красоты на Прадо.

Поскольку и салон, и китайский ресторанчик упоминаются в книге без названий, узнать, где точно они находились, сейчас невозможно. Сам Хемингуэй всем другим китайским ресторанчикам в Гаване предпочитал "Пасифико", соседствовавший с одним из самых дешевых городских рынков. Подарки своей жене и дочкам Гарри наверняка покупал в магазинах под одинаковыми вывесками на английском языке: "Alligators Goods — Souvenirs" {Товары из крокодиловой кожи (англ.).}.

Безуспешно стремящаяся к морю гаванская улица Прадо, карибский вариант знаменитой мадридской тезки, ничуть не изменилась с тех пор. Сохранился и большой парк, и отель "Севилья", только больше стало салонов красоты и пиццерий.

Там, где раньше был бар "Кунард", за три дома от "Жемчужины Сан-Франсиско", теперь помещается автомобильная мастерская. Бывший хозяин ресторана "Бодегита дель Медио" Анхель Мартинес и известная в столице личность, кассир по профессии, Сесар Новоа по прозвищу Щепка вспоминают, что напротив "Кунарда" прельщала сигарами витрина киоска "великого" Хенеросо.

Там делали прекрасный кофе, утверждает Мартинес. Зерна жарили на глазах у посетителей.

При упоминании бара "Донован" Новоа морщится. "Кто ходил в эту дыру! Разве что пропустить "посошок", когда больше идти уже некуда". Дом, где был "Донован", тоже снесли. "Этот бар облюбовали всякие темные личности, уличные девки. Нет, нет, "Донован" мне определенно не нравился", — говорит Новоа.

В романе "Иметь и не иметь" есть сцена, написанная, как видно, без глубокого знания дела. Гарри решает заработать на нелегальной переправке группы китайцев с Кубы в Соединенные Штаты и договаривается с неким мистером Сингом перевезти таким образом, двенадцать человек. Ночью, приняв на борт "груз", он быстро отходит на своей лодке подальше, убивает мистера Синга и сбрасывает его в море. Затем он поворачивает к берегу и на отмели у Бакуранао сообщает китайцам, что привез их... обратно на Кубу. Под дулом ружья возмущенные обманом китайцы вынуждены покинуть лодку.

Вероятно, Хемингуэй знал о подобного рода контрабанде из рассказов Карлоса Гутьерреса. Но старые кубинские рыбаки и некоторые историки утверждают, что обмануть китайцев было не так-то легко. Профессиональные контрабандисты брали, правда, по 200 — 300 долларов с человека, но нарушить сделку не решались. Во-первых, китайцы, в то время самая эксплуатируемая и бесправная часть населения, создали могущественные тайные организации, которые могли их защитить. А во-вторых, они пользовались проверенным средством — никогда не давали все деньги вперед. Окончательный расчет происходил по прибытии в Штаты. Те же немногие, кто все-таки решался на обман, жили потом в вечном страхе перед расплатой. Так что китайцев, сброшенных в море на корм акулам или погибших от голода на рифах у северного побережья Кубы, по сравнению с теми, кто благополучно добрался до Соединенных Штатов и обосновался там, было несравненно меньше. Из 10 тысяч китайцев, нелегально переправлявшихся в то время с Кубы к американским берегам, в руки к мошенникам, должно быть, попало человек двести, не больше, и из них тридцать, от силы сорок, нашли свой конец в водах Мексиканского залива.

Есть, правда, одна деталь, которая в какой-то степени служит оправданием рассказу Хемингуэя. На подступах к флоридским островкам стоит буй под названием "Ребека". Во времена Гарри Моргана его вдруг стали называть "китайский буй". По словам некоторых из лоцманов, плававших здесь когда-то, это произошло после того, как какой-то контрабандист высадил на него своих "пассажиров", направлявшихся с Кубы в Соединенные Штаты.

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес