Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Наследие Хемингуэя на Кубе

Весной 1960 года Хемингуэй в последний раз расположился у полки-стойки, которая служила ему рабочим местом. Часть времени он посвятил репортажу "Опасное лето", заказанному ему журналом "Лайф", и сделал завершающие аккорды в работе над "Праздником...". Но вот наступил момент отъезда, и Хемингуэй привел в порядок письменный стол, убрал исписанные листки бумаги и притупившиеся карандаши, поставил пишущую машинку "ройял" модели "эрроу" на том справочника "Кто есть кто в Америке" и положил на доску несколько новых, остро отточенных карандашей и дюжину листов копировальной бумаги "супериор кволити" в фабричной упаковке, тяжелый брусок медной руды, который он использовал как пресс-папье, очки, дощечку с зажимом, на которой он писал диалоги, и книгу о завоевании Запада.

Очки в металлической оправе со стеклами, корректирующими близорукость, сделаны на заказ в магазине "Оптика" на улице О'Райли, 506, в Гаване. В справочнике "Кто есть кто" 1954 — 1955 годов загнут угол на странице 1191, где приводятся сведения о том, где учился Хемингуэй, и сообщается, что он вступил в брак с Мэри Уэлш 11 апреля 1946 года, а также перечисляются полученные им награды и военные операции, в которых он принимал участие. Затем упоминаются клубы, членом которых он являлся: "Мейер", "Филадельфия", "Гун" и "Ведадо теннис". Здесь же лежат два карандаша "мирадо" 174, № 3. Дощечка с зажимом — подарок старшего сына, который заказал гравировку на дереве: "То Ernest from Jack". На полированной поверхности дощечки Хемингуэй записал авторучкой в два столбца количество слов, написанных им в отдельные дни работы. Судя по всему, его математические познания явно хромали. Сумма, полученная в левом столбце, представляет собой забавную ошибку:

156	61
161	220
208	187
515	468

Брусок меди весит 570 граммов. Листы копировальной бумаги уже были использованы, и по ним можно прочитать тексты писем Хемингуэя. Писем, написанных от руки — что является довольно хлопотливой работой. Кому бы могло прийти в голову писать от руки письмо под копирку? Как видно, Хемингуэю пришло. На синей стороне двенадцати копировальных листов четко виден своеобразный почерк Хемингуэя. На столе лежит еще одна книга: "История Запада в рисунках". Некоторые из ее страниц оказались неразрезанными (явный типографский брак), но Хемингуэй не обратил внимания на такую мелочь — он так ни разу и не прикоснулся к книге.

Закончился последний день его литературной работы на Финке Вихии: Хемингуэй написал еще что-то о соперничестве Домингина и Ордоньеса, просмотрел свои воспоминания о Париже и закрыл мастерскую. Уныло и одиноко выглядит мебель, на которой раньше здесь и там были разбросаны стопки тонкой бумаги, книги, брошюры и газеты, окружавшие писателя во время работы. Хемингуэй имел обыкновение устилать бумагами постель; возможно, таким своеобразным способом он прикрывал и хранил рукописи написанных им произведений. А может быть, просто он хотел иметь возможность охватить взором все сразу? На фотографиях Хемингуэя, сделанных в 50-е годы, видно, как он работает среди наваленных бумаг, в тесном и неудобном пространстве, где едва помещалась пишущая машинка. Он писал стоя, в длинных шортах и без рубашки, чаще всего босиком (под ногами у него лежала шкура), но иногда работал в мокасинах на босу ногу, под рукой у него всегда была вода "Виши".

На уровне колен, на средней перекладине книжной стойки, у него лежал журнал и четыре книги: перевод его рассказов на немецкий язык, роман "Гвадалквивир" Джозефа Пойра, "Джон Колтер" Бертона Харриса, "Люди Сьерры" Д. А. Питта и первый номер журнала "Нуклеус", вышедший в 1953 году. За его спиной находилась кровать, на которой обычно размещалась корреспонденция, поступавшая на Финку Вихию. Сюда же складывались газеты и журналы, которые продолжали приходить и после его смерти, — они и сейчас хранятся здесь, но среди них нет никаких сколько-нибудь важных писем. Бутылка с "Виши" обычно стояла слева. Одна из бутылок, но уже пустая, и сейчас находится на своем месте. Кроме того, тоже слева, под рукой, у него находился внушительных размеров учебник по авиационным моторам, который во время работы он ставил на пол возле двери, чтобы та не закрывалась.

Другую часть экспонатов музея составляет коллекция из 9000 книг, расставленных в разных частях дома, и около 500 пластинок, которые хранятся позади кресла Хемингуэя. Пластинки на 78 и 33 оборота. (Из классиков любимым композитором Хемингуэя был Бетховен, из современных — Бенни Гудмен.)

В доме Хемингуэя взято на инвентаризацию 1197 предметов, не считая книг и бумаг. Но не исключено, что указанная цифра является неточной. Это была не первая инвентаризация, проводившаяся в доме писателя; раньше число предметов доходило и до 3 — 4 тысяч, а иногда их насчитывалось не более 100. Все зависит от самого понятия: что считать "музейным экспонатом". Весь дом Хемингуэя представляет собой один-единственный экспонат; бюро, например, тоже один экспонат, но он может превратиться во множество предметов, если его разделить на ящики и содержимое каждого из них рассматривать в отдельности. Задача, безусловно, сложная, и все трудности легли на плечи двух или трех молодых людей в белых халатах, придающих им несколько аскетический вид. Это работники музея, которые с 8 утра до 5 вечера считают, сортируют, составляют каталоги, группируют вещи по размеру, по их назначению или по другим признакам, и в результате всего этого они пришли к выводу, что наиболее достоверное число самых разнообразных предметов, собранных в музее, за исключением библиотеки и хранящихся в доме бумаг, составляет около 1197 единиц.

Ни с чем не сравнимо удовольствие изучать библиотеку Хемингуэя, но такая работа требует, безусловно, огромного терпения. Например, на одной из полок лежит экземпляр романа Скотта Фицджеральда "Ночь нежна" издания 1951 года. Медленно переворачивая страницы, поражаешься их непонятной белизне и первозданности, пока на странице 243 не наталкиваешься на единственное замечание, сделанное Хемингуэем-читателем. Он ставит два вопросительных знака и пишет правильно слово, в которое при печатании вкралась орфографическая ошибка.

В библиотеке мало книг, содержащих замечания Хемингуэя, но иногда между обложками плотно прилегающих друг к другу томов виднеется клочок пожелтевшей бумаги или просто закладка, на которой он бегло записывал фразу, затем складывал листок, засовывал его между страницами и в конце концов забывал. Именно такова судьба фразы, написанной Хемингуэем на обратной стороне какого-то конверта. В ней явно звучит мужское превосходство: "Any woman would rather dig her grave with her mouth than earn her living with her hands" (Каждая женщина скорее предпочтет копать себе могилу языком, чем зарабатывать на жизнь собственными руками). Далее следуют его инициалы: Э. X.

Второй экземпляр первого издания "Библиографии произведений Эрнеста Хемингуэя" Луиса Генри Кона, опубликованного "Рэндом-хауз", Нью-Йорк, 1931 год, также содержит замечания Хемингуэя. Самое интересное из них находится на странице 88. Генри Кон упоминает о рассказе "Убийцы" и приводит целый абзац из писем Хемингуэя, в котором тот говорит:

"В действительности жизнь, по крайней мере для меня, обладает необычайной привлекательностью. Меня влекут к себе новые места и многие другие вещи, и мне бы хотелось, чтобы кое-что из этого нашло отражение в моих работах. Были люди, которые терпели неудачи, о чем было немало написано, а были и такие, кто превращался в духовно опустошенных и исчерпавших себя эмоционально личностей, как произошло с некоторыми представителями поколения "Фиесты". Но так бывает отнюдь не всегда. Я знаю прекрасных людей; многие из них понимали, что их ждет могила (поэтому все рассказы превращаются в трагедию, если история доводится до конца), и при этом держали себя великолепно".

Хемингуэй записывает на полях: "What a shit... violation of correspondence" (Вот свинство... вскрывать чужую корреспонденцию) — и снова возмущается, когда на странице 115 Кон упрекает его в том, что он заимствовал название романа "И восходит солнце (Фиеста) " из Экклезиаста, "Вешние воды" — из одноименного произведения Тургенева, а "Прощай, оружие!" из поэмы Джорджа Пила. Хемингуэй прямо высказывает свое негативное отношение к упомянутому поэту.

Писатель покрыл бесчисленными пометками страницы романа Эмили Бронте "Грозовой перевал", опубликованного в Лондоне в 1935 году. На обложке, клапанах, на первой странице и даже над заголовком этого классического английского произведения можно увидеть колонки цифр. Хемингуэй обеспокоен состоянием своего здоровья. В первой колонке указано время, во второй — температура, в третьей — число ударов пульса. Но практически никаких признаков болезни у него не наблюдается. Температура и пульс не выходят за пределы нормы.

Хемингуэй, будучи гипертоником и человеком нетерпеливым, измерял пульс только в течение полминуты.

На последней странице "Грозового перевала" имеется еще одна запись, несколько иного характера. Это первые наброски, сделанные для книги парижских воспоминаний Хемингуэя, которая здесь называется "Високосный и счастливый год". Позднее он сменит название на "Праздник, который всегда с тобой". Хемингуэй начал писать свое новое произведение на Финке Вихии осенью 1957 — весной 1958 года. У него имелся первый набросок, сделанный в мае 1956 года; в нем он рассказывал о начале своей дружбы со Скоттом Фицджеральдом.

Писатель вспоминает встречи с людьми "потерянного поколения":

"Високосный и счастливый год", "The Three Mountains" {"Три горы" (англ.).}, "Связь", "Поездка в Лион", "Достигнута договоренность со Скоттом, и получено подтверждение по телефону".

Рассказ о поездке в Лион — один из лучших эпизодов "Праздника...". Хемингуэй заранее договорился с Фицджеральдом о том, что они вместе поедут в Лион поездом. Фицджеральд был крайне забывчив, и Хемингуэй оказался в поезде один и почти без денег. "The Three Mountains Press" — название издательства, которое первым опубликовало в 1942 году книгу рассказов Хемингуэя "В наше время". Издательство обязано своим названием трем горам французской столицы.

Другим интересным документом, найденным в библиотеке дома Хемингуэя, является оригинал известного рассказа "В чужой стране"; в него входит в качестве второй части, хотя и без названия, другой не менее знаменитый рассказ, "На сон грядущий". Их объединяет один герой — Ник Адамс, alter ego молодого Хемингуэя. Оба рассказа включены писателем в сборник "Мужчины без женщин" как самостоятельные произведения. Рассказ "В чужой стране" впервые был опубликован издательством "Скрибнерс мэгэзин" в марте 1927 года, а "На сон грядущий" вышел вместе с тремя другими рассказами в сборнике "Мужчины без женщин". Интересно, что оба они раньше составляли единое целое.

Уже лет двадцать, как библиотека Финки Вихии нуждается в том, чтобы ее тщательно изучили. Некоторые писатели и критики понимают это. Каждый раз, когда наступает некоторое потепление в отношениях между Кубой и Соединенными Штатами, первыми на горизонте появляются американские исследователи, которые требуют, чтобы им разрешили расположиться в доме Хемингуэя. Как только отношения начинают испытывать кризис, они тотчас исчезают.

В доме велась своя внутренняя переписка. Циркулировали различные открытки и новогодние поздравления. Хемингуэй своим неподражаемым почерком подписывал репродукции известных произведений, в частности картин французских импрессионистов, и писал на экстравагантном французском посвящения, якобы от лица художников. Он часто злоупотреблял именами Гогена и Ван Гога. Подобные подделки составили огромную коллекцию посланий к Мэри Уэлш, подписанных самыми выдающимися художниками прошлого века, личных посланий, посвященных Мэри.

Кроме того, здесь было много открыток, которые писались на рождество, День благодарения и праздник святого Валентина. На одной открытке с изображением утенка с пластиковыми глазами Хемингуэй пишет: "Monsieur le Conde de Hemingwe. Chateau La Vigia. Sf de P (San Francisco de Paula)" {"Господину графу Хемингуэю. Дворец Ла Вихия, Сф-де-П (Сан-Франсиско-де-Паула)".}.

На другой открытке, иллюстрированной новогодней елкой, но без текста и без числа, лишь по почерку Хемингуэя можно понять, что подпись: "Хэдди Ламар" — сделана им самим.

Искренне и трогательно звучит посвящение, написанное на тонком белом картоне: "Моей любимейшей и благословеннейшей Киттен (Мэри Уэлш), которая придает смысл этому рождеству и всем остальным 364 дням в году".

На одной из открыток с видом Парижа Хемингуэй написал: "Моей Киттен с любовью". И подпись: "Христофор Колумб". Ниже нарисованы две лапы с когтями.

Еще одна открытка. На ней уже другой утенок, но тоже с пластиковыми глазами. Надпись, сделанная на открытке, содержит явно политический смысл и может вызвать кое у кого подозрения; если бы ее автор попал в руки Маккарти, он бы мог стать хорошей добычей для инквизиции. Tovarich Hemingstein Hotel Better World — Habana Cuba URSS {Товарищ Хемингстайн — Отель "Лучший мир" — Гавана Куба СССР.}.

"Хемингуэй на Кубе" - Норберто Фуэнтес