Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Эрнест Хемингуэй. О свадебных подарках

«Торонто Стар Уикли», 17 декабря 1921

On Weddynge Gyftes - О свадебных подарках

Эрнест Хемингуэй

Три дорожных будильника
Тикают
На камине
Запятая
А юноша умирает от голода.

Это начало поэмы, написанной в лучшем стихотворном размере 1921 года. Поэма никогда не будет окончена. Это ужасно.

Сюжет ее слишком печален для моей пишущей машинки. Она о свадебных подарках.

Настанет день, когда я услышу олова "свадебный подарок" и при этом не буду испытывать того острого нервного ощущения, какое переживает человек, наступив случайно на хвост большой, до сих пор молчавшей кошки, одновременно угодив рукой в клубок гремучих змей. Но день этот пока далеко.

Все началось с наших богатых друзей. Подобно большинству бедных людей, у нас есть много богатых друзей. Богатый друг таит в себе чудесные потенциальные возможности. Вас не оставляет смутное предчувствие, что, когда ваш очень богатый и очень близкий друг решит отправиться к своим очень богатым предкам в отдаленный райский уголок, он может оказать вам приятную услугу в виде завещания. Вы также подозреваете, что случись вам жениться, и друзья-богатеи преподнесут нечто подходящее к случаю.

Так поступали все наши богатые друзья. Они дарили дорожные будильники. Один дорожный будильник — это восхитительно, два — приятно, три — ни " чему, а четыре — просто смешно.

Есть вещи, которые нам необходимы, и много таких, которые пригодились бы: например, полотенца, ложки вместо предоставленных хозяином квартиры, которые постоянно ржавеют и царапают рты неосторожных гостей. Кроме того, нам нужно очень много денег.

Когда мы впервые получили от старых друзей семьи и родственников денежные чеки, то было немного грустно думать, что голубые листочки бумаги останутся единственной памятью об их персонах. Позже, убедившись, что огромные голубые и раскрашенные всеми цветами радуги вазы для фруктов — все, что осталось в память о восьмидесяти процентах наших друзей, мы передумали. Конечно, есть у меня несколько друзей, которые сами напоминают мне огромные голубые (раскрашенные чаши для пунша, но таких не много. Когда-то был у меня друг, который смахивал на огромный голубой сверкающий походный пивоваренный завод, но я что-то не могу припомнить друга, напоминающего дорожный будильник в замшевом футляре... Не стоит обманываться насчет подарков, напоминающих нам о ком-либо. Кого может напоминать симпатичный половник или серебряное блюдо для овощей? Даже счета всего-навсего наводят на мысль о домовладельце, молочнике, телефонной компании или бакалейщике.

Можно подумать, что у автора этих строк напрочь отсутствует чувство благодарности. Но хотя он и задевает кое-кого, это безобидный протест против свадебных подарков как института. Следует провести конференцию и ограничить дарение свадебных подарков только ближайшими родственниками невесты и жениха.

Возьмем, например, нашу лестницу. Домовладелец, явный романтик, сдавая нам квартиру, назвал ее "апартаментами на третьем этаже"... Возможно, что и виллу на вершине Везувия он описал бы не иначе, как "идеальное местечко, хорошо отапливаемое, добраться до которого можно, совершив приятное восхождение, и всего в двадцати восьми минутах от сердца Неаполя".

Первый этаж в нашем доме называется на английский манер цокольным. Второй этаж, я думаю, — антресоли. Только потом начинаются настоящие этажи. Наша квартира — на третьем.

Посыльные оставляют ящики на цокольном этаже. При этом они радостно выкрикивают: "Один — восемьдесят — девять!" Сей интригующий крик означает, что вам следует заплатить посыльному один доллар восемьдесят девять центов — сумма немалая. Лично мне ни разу не доводилось видеть свадебного подарка, за который я, не моргнув глазом уплатил бы столько денег. Однако это спорный вопрос.

Расплатившись с посыльным, вы, шатаясь под тяжестью ящика, преодолеваете пять лестничных пролетов. Ящик обязательно большой и тяжелый. Первый пролет вы одолеваете сравнительно легко, одним махом, думая при этом об альпинистах, горцах и благородной миссии труда. На втором пролете вы думаете об Эвересте и тяжести ящика. После второго пролета вы просто карабкаетесь вверх.

Наконец, вам удается вскрыть ящик Кухонным ножом. Оказывается, он битком набит древесной стружкой. Стружка разлетается по ковру. Вы погружаетесь в нее в поисках подарка. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. С трудом вы извлекаете помятый сверток, разворачиваете — и перед вами прекрасная разбитая ваза. Она олицетворяет дядю Джорджа. Вы осторожно опускаете дядю Джорджа в мусорное ведро и пытаетесь немного поработать, пока снова не раздается звонок в дверь.

Вчера прибыло двадцать две посылки. В одной из них я нашел два красивых полотенца. Они не были ни разбиты, ни упакованы в древесную стружку или в огромный деревянный ящик. Всякий раз, проходя мимо, я ласково провожу по ним рукой. Не знаю, кого они олицетворяют, но уверен, это должен быть очень приятный человек.

Эрнест Хемингуэй. О свадебных подарках. 1921 г.