Эрнест Хемингуэй
|
По зеленым холмам АфрикиСтранствуя по миру, все время сталкиваюсь с Хемингуэем. В Гаване встретил его во «Флоридите», которая гордится самым правильным дайкири с тех самых пор, как Эрнесту поставили памятник в углу у барной стойки, где он и сидит теперь на потребу туристам. Гуляя по Найроби, зашел в кафе, а там почтенный джентльмен с бородой читает газету – вылитый Хем в зрелом возрасте, не хватает разве что свитера. Джентльмен явно собирался на сафари, потому что никто не приезжает просто так гулять по Найроби – я видел всего трех белых за два дня на улицах. Можно только догадываться, какими бы терминами обозначил автор «Зеленых холмов Африки» сафари XXI века. Сначала все очень похоже: вы садитесь в мощный оверлендер – грузовик, приспособленный для перевозки 15 человек, багажа, палаток, продуктов и полевой кухни. Только раньше Хемингуэй и ему подобные «мужественные и честные» охотники брали с собой ружья и патроны, чтобы самоутверждаться за счет убийства трофейных животных; а теперь на их место заступили дружелюбные обыватели из благополучных стран «золотого миллиарда», предпочитающие охотиться на милых зверушек из передач телеканала «Дискавери» лишь с помощью фотокамер. Хемингуэй с подругой и товарищами отправились из Найроби на юг, в тогдашнюю Танганьику (ныне – Танзания). Его «большая охота» началась близ знаменитого кратера Нгоронгоро. По случайному совпадению мы ехали туда же, но это был конечный пункт нашего пути. Грузовик движется вдоль Великой рифтовой долины к озеру Накуру. Национальный парк Накуру известен популяцией белых носорогов. По большому счету, цвет их шкуры зависит от той лужи с грязью, где они валялись. Отличить белого носорога от черного можно по форме нижней губы. У белого она плоская, да и сам он крупней размером. На следующий день приезжаем в лагерь у озера Найваша. Лагерь огорожен колючей проволокой под напряжением, ибо рядом в озере водятся гиппопотамы, которым нравится разгуливать ночью по земле. Внутри ограждения ходят марабу, но они ведут себя вполне прилично, если не считать разворошенных мусорных контейнеров. Разбиваем палатки и сразу же плотно их закрываем во избежание воровства и погромов со стороны верветовых мартышек и колобусов. Среди всех нацпарков Кении только в Найваше есть редкая возможность прогуляться пешком по дикой природе вместе с миролюбивыми травоядными, чтобы вас не сожрали представители семейства кошачьих или не затоптали слоны с носорогами. Из воды за нами наблюдают бегемоты. В принципе, днем им нечего делать на суше, эти животные любят кушать траву по ночам, а в остальное время бесцельно торчат в воде. Однако погода пасмурная, и за сохранность своей нежной кожи им не стоило беспокоиться. Кто знает, что придет в голову этим созданиям, от которых в Африке гибнет больше людей, чем от всех хищников? Ближайшее дерево стоит прямо в озере, а укрыться от возможного нападения можно разве что в полуразрушенной хибаре на берегу. Однако проводник уверяет, что все нормально. В отличие от носорога, которому без всяких видимых причин могут не понравиться ваша походка, манера одеваться или просто видовая принадлежность, отчего он немедленно впадает в слепую ярость и бежит на вас сломя голову, бегемота больше всего бесит, когда вы стоите между ним и водоемом. Если вы не будете так делать (или лезть в этот водоем купаться), у вас хорошие шансы не стать объектом его агрессии. Утро в кемпинге около Масаи-Мара. Просыпаешься в большой стационарной палатке, которую не надо собирать за собой, и это уже кажется слишком комфортным. На третий день полностью привыкаешь к походным условиям и перестаешь задумываться о малярийных москитах, мухах цеце и прочих африканских прелестях, с улыбкой вспоминая огромного паука в раковине, который спокойно смотрел, как ты чистишь зубы. После завтрака встречаю персидского канадца Сида – нашего попутчика. На вид ему лет 45, по его словам, он «миллионер», а перед сафари успел взобраться на Килиманджаро. Этот веселый малый в очках приветствует меня: «Доброе утро, мой коммунистический товарищ!» – «Доброе утро, Заратустра!» – шучу в ответ. Сид уже удивил меня знанием русской словесности – он читал не только Толстого и Достоевского, но и Горького и Гончарова, теперь мы обмениваемся репликами по поводу Джойса, Кафки и Маркеса около умывальника в африканской саванне перед тем, как отправиться наблюдать за большими кошками. «Мы увидели возле поднятого капота грузовика толпу туземцев и среди них невысокого кривоногого человека в тирольской шляпе, коротких кожаных штанах и в рубашке с открытым воротом». Это был Кандиский. Хемингуэй встречается с ним на самых первых страницах «Зеленых холмов...». Кандиский невольно мешает охоте своим поломанным грузовиком, а потом они долго беседуют о Рильке, Генрихе Манне, Джойсе и американской литературе. Хем охотился на куду целых 10 дней. Я видел уже двух этих крупных антилоп за два дня. А на третий беседую практически на те же темы с похожим человеком. Именно после этой сцены решаю перечитать книжку заново. Двое суток мы катались по грунтовым дорогам и зеленым холмам, и моя светлая рубашка приобрела красноватый оттенок ферралитных почв. Я увидел все, что показывали в детстве по ТВ и о чем читал в книгах про дикую природу. Мимо проносятся импалы, газели Томпсона, зебры, антилопы топи, однако на второй день в Масаи-Мара никто уже не просит остановить машину и не держит наготове фотокамеру, чтобы запечатлеть подобные банальности. Подняться с места вас заставит разве что леопард, затаскивающий добычу на дерево. Выдвигаемся к границе с Танзанией. Не знаю, зачем она вообще нужна, своими глазами убедился, что масаи беспрепятственно ходят туда-сюда, как у себя в саванне, и никто у них не спрашивает документы, если они вообще есть у масаев. Приезжаем в очень красивый город Мусома на берегу озера Виктория – самого большого по площади в Африке. Заходим в магазин приобрести освежающих напитков. Хозяин – индус. На витрине замечаю водку «Пушкин» с характерным профилем поэта на этикетке – настоящее взаимопроникновение культур! Полдень в Серенгети в сухой сезон напоминает сиесту где-нибудь в Сьенфуэгосе или Тринидаде – только для животных. Лениво спящие львы, одинокие гиены, жирафы, бородавочники, ищущие тени, стая павианов, медленно бредущая по саванне. Никто никуда не торопится, кроме банды мангустов, спешащих скрыться в сухой траве, – но у этих ребят просто такой стиль жизни. Кое-где растительность совсем выжжена солнцем и пожарами, но еще сохраняются зеленые оазисы. Особенно у реки Гурумети. У бегемотов там сиеста не прекращается круглый год, как и на реке Мара. И крокодилы также лениво лежат в сторонке, открыв пасти, терпеливо ожидая начала Великой миграции гну, после которой можно еще полгода не спеша переваривать рога и копыта. Их разрозненные стада еще не собрались в одно великое целое и бродят где-то по саванне. После двух дней на джипах снова пересаживаемся в грузовик и держим курс на кратер Нгоронгоро, похожий на гигантский Колизей, где проходят гладиаторские бои между хищниками и травоядными. Палаточный лагерь располагается наверху и никак не огорожен – сюда забредают только мирно пасущиеся зебры. Утром снова садимся в джип и в начале спуска успеваю запечатлеть сюрреалистический кадр «Жираф в тумане». Юрию Норштейну он бы точно понравился. Возможно, он создал бы еще один замечательный мультфильм. Вообще-то правильно называть Нгоронгоро кальдерой, образовавшейся примерно 2,5 млн лет назад в результате вулканического извержения. Хомо хабилисы, жившие поблизости, явно должны были это заметить. Не знаю, как это событие повлияло на наших «умелых» предков, но спустя полмиллиона лет они стали создавать каменные орудия, найденные совсем недалеко отсюда, в знаменитом Олдувайском ущелье. На дне кальдеры, куда ни посмотришь, тебя окружают величественные трибуны, – ты же внутри 20-километрового цирка. И облака, нависшие прямо над головой, точно раздвижная крыша современных стадионов. Возвращаемся в Кению, по пути видим на горизонте вулканы Меру и Килиманджаро, чьи снега могут растаять в ближайшие два десятилетия, и рассказ Хемингуэя потребует пояснительной сноски. В начале фильма «Снега Килиманджаро», когда умирающий герой Грегори Пека смотрит на грифов и просит чернокожего слугу дать бутылку виски, вид на гору у него был живописнее. Мы явно проехали не с того ракурса. Но Хемингуэй тоже не взбирался на Кили и не видел замерзшего леопарда на вершине, а пролетал мимо на самолете, когда дизентерия, которую он подхватил еще на корабле до Момбасы, вынудила его окончить охоту раньше времени. «Конечно, здесь не прокормишься. Все так говорят. Налетает саранча и пожирает посевы, и муссон не приходит вовремя, и дождей нет как нет, и все засыхает и выгорает. А тут еще клещи и мухи, от которых гибнет скот, и москиты приносят малярию и лихорадку... И все же гораздо лучше жить в хорошей стране, охраняя себя от болезней самыми простыми профилактическими мерами, чем притворяться, что страна, дело которой кончено, все еще хороша». Хемингуэй, «Зеленые холмы Африки». Источник: http://www.ng.ru/style/2013-11-14/16_africa.html |
|
|
||
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна. © 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер" |