Предисловие к Мемуарам Кики (Алисы Эрнестины Прен)
В этой книге представлено достаточно фотографий Кики, чтобы понять, как она выглядела все только что прошедшие десять лет. Я пишу это в 1929 году, и сегодня Кики похожа на памятник самой себе и той эпохе Монпарнаса, которая, несомненно, закончилась ко времени публикации ее книги.
Декады завершаются каждые десять лет, начиная отсчет с исходной даты события, подобной рождению Христа или концу войны, а эпохи могут заканчиваться в любое время. Никто не знает, когда они начинаются — во всяком случае, не осознает это в момент рождения эпохи. Те же, на которые обратили внимание и разрекламировали в самом начале, обычно длятся недолго, примером чего может служить эпоха, начавшаяся с Локарно.
Эпохи легко начинать в газетах, и авторы редакционных статей частенько это делают, но такие эпохи быстро забываются, и они не имеют ничего общего с настоящими Эпохами. Надеюсь, вы не решитесь сейчас на такую наглость, как открыть словарь и узнать поточнее, что же такое Эпоха, ведь это может испортить мое серьезное произведение. В помпезном сочинении весьма важно использовать такие слова, как Запад, Восток, Цивилизация и так далее, и очень часто они ни черта не означают, но без них не бывает помпезного сочинения. Мой собственный опыт подсказывает, что, стоя носом к северу и держа голову неподвижно, вы увидите справа восток, а слева запад, и можно писать об этом сколько угодно напыщенно и выводить эти слова заглавными буквами, только они, вполне вероятно, не будут означать ровным счетом ничего.
Но вернемся к еще одному признаку серьезного произведения — разговору об Эпохах. Хоть никому и неизвестно, когда они начинаются, все хорошо понимают, когда они заканчиваются. Так вот, когда в один год была увековечена Кики, и Монпарнас стал богатым, процветающим, ярко освещенным, танцевальновым, мелкопшенным, овсянчато-изюмовым или воздушно-хлопьевым (выбирайте, господа, у нас теперь все эти продукты имеются на завтрак), а в «Доме» подавали икру... что ж, та Эпоха, чего бы она ни стоила, хотя лично я не считаю, что ценность ее велика, минула.
Монпарнас в этом смысле означает кафе с ресторанами, куда люди приходят, чтобы оказаться на публике. Он не означает квартиры, мастерские и гостиничные номера, где они работают в одиночестве. В былые времена разница между работягами и бездельниками состояла в том, что последние появлялись в кафе задолго до полуденного часа. Конечно же, это не совсем точное замечание, так как величайшие бездельники (используя скорее американское, нежели британское значение этого слова) не вылезали из постели до пяти вечера, и, завалившись в кафе, напивались в дружелюбном состязании с работягами, только что закончившими свой рабочий день. Работягу ведет в кафе то же одиночество, что писателя или художника, который трудился весь день и не желает думать о работе до прихода дня следующего. Он обивается с людьми и говорит о чем-нибудь незначительном, легко выпив перед ужином и может быть, в зависимости от своих наклонностей, во время или после ужина.
После работы очень приятно видеть Кики. На нее необыкновенно приятно смотреть. Изначально обладая прекрасным лицом, она сделала из него произведение искусства. У нее изумительное тело, красивый голос (разговорный, а не певческий), и она, безусловно, царила в той эпохе Монпарнаса куда заметней, чем королева Виктория в эпохе викторианской.
Эпоха завершилась. Она исчезла вместе с почками работяг, которые слишком долго пили с бездельниками. Бездельники были чудесными людьми и в итоге доказали, что их почки крепче. Но ведь днем они отдыхали. Как бы ни то было, Эпоха закончилась.
У Кики все еще остается голос. Нам не нужно беспокоиться о ее почках, поскольку родом она из Бургундии, где эти штуки делают лучше, чем в Иллинойсе или Массачусетсе, а лицо ее, как и прежде, представляет собой великолепное произведение искусства. Теперь у нее, разве что, чуть больше материала для творчества; но перед вами фотографии в книге и сама книга. Думаю, в этом и состоит ее смысл.
Все люди, обыкновенно сообщающие мне, какие книги станут долговечными произведениями искусства, нынче в отъезде, и поэтому я не могу осмысленно выставить оценку книге Кики. И все же мне она кажется лучшим из прочитанного после «Огромной комнаты».
Возможно, в переводе она вас разочарует — если так, рекомендую начать учить французский и прочитать книгу на этом языке. Выучить французский не помешает в любом случае, и к тому времени о книге вы уже не вспомните. Если же вы все же овладеете им, помните, что я посоветовал прочитать книгу Кики, а не Джулиана Грина1, Жана Кокто или любого другого, кого американцы в ту минуту будут считать великим французским писателем. Прочтите ее всю с начала и до конца. Последняя глава не имеет никакого значения и совершенно бесполезна, но вы не будете ничего иметь против нее, прочитав главу VII под названием «Initiation Manquee» или главу XII, «Ma Grand-mere».
Это единственная книга на свете, к какой я когда-либо писал предисловие, и, даст Господь, она же окажется и последней. Переводить ее — преступление. Если ее испортят переводом на английский (перечитывая ее сейчас в очередной раз, я понимаю, что переводчика неминуемо ждет провал), пожалуйста, прочитайте ее в оригинале. Книга эта написана женщиной, у которой, насколько мне известно, никогда не было Своей Комнаты, но, как мне кажется, она частично напомнит вам и местами сможет выдержать сравнение с другой книгой, названной женским именем и написанной Даниэлем Дефо2. Если вас утомляют дамские романы, сочиненные нынешними писателями обоих полов, то сейчас перед вами лежит книга, написанная женщиной, которая никогда и ни при каких обстоятельствах дамой не являлась. На протяжении почти десяти лет она была настолько Королевой, насколько возможно ею быть в наши дни, но между Королевой и дамой, конечно же, разница немалая.
Перевод: N. Semoniff
Примечания
1 Я никогда не читал Джулиана Грина и потому считаю эту рекомендацию довольно-таки несправедливой. Говорят, он очень хорош, так что позвольте мне отозвать свой совет, а точнее изменить его и убедить вас, как только вы овладеете французским языком, прочесть и Кики, и господина Грина (Прим. авт.)
2 Хемингуэй подразумевает либо роман Дефо "Молл Фландерс" (1722) о судьбе распутной вдовушки-мошенницы, либо роман "Роксана" (1724), повествующей о жизни проститутки, которая благодаря различным ухищрениям добивается высокого положения в обществеи богатеет.
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"