Мэри Уэлш Хемингуэй - Эрнест Хемингуэй и Жан-Поль Сартр

Из дневника Мэри Уэлш: «Сегодня вечером после урагана... море все атласное, небо — розовато-лиловое, серебряное и просто розовое. Мы опять стали на якоре у Параизо и живем внутри нашей жемчужины. Папа и Грегорио (Грегорио Фуэнтес, неизменный рулевой «Пилар».) говорят о москитах, а Лило, мальчик-помощник, недоверчиво слушает их... Осенью мечтаем вернуться в Италию... К обеду пришел Жан-Поль Сартр с девушкой. Девушка Сартра выглядела как только что распустившийся цветок и вела себя очень предусмотрительно, а Сартр прятал интеллект в своих почти неподвижных глазах и квадратных очертаниях лица настолько умело, что я, не переставая удивляться тому, какие силы небесные свели их вместе, пришла к выводу, что девушка, должно быть, наедине с ним проявляет необычайно тонкий ум, в чем отказывает нам, а сам он на деле — просто обольстителен. Они хвалили наш стол и вино, но вечер для меня был испорчен. Я надеялась приобщиться к исследованиям и обзорам, к «генам» французских экзистенциалистов. Но два наших великих собеседника, мужчины, совершенно расслабились. Сартр лишь вскользь заметил, что термин придумали его ученики, они же заставили ввести его в обиход. Помимо этого оба вели разговор, как деловые люди. Парижские издатели Сартра норовят обмануть со ставками гонорара... У Эрнеста возникли в этой связи контрпредложения, и они принялись высчитывать проценты в зависимости от отпечатанных тиражей в тысячах экземпляров и убедили друг друга, что число скрытых почитателей Сартра во Франции равно числу тех, кто читает его в переводе в Соединенных Штатах. «И в США их, должно быть, даже больше», — сказал Хемингуэй.

Во время десерта Сартр произнес небольшую поэтическую речь о собственной неспособности извлекать для себя маленькие удовольствия из окружающего мира, подобно тому, как это делает Эрнест во время рыбалки или охоты на зверей и птиц. «А так жаль», — сказал он... Еще бы, подумала я. Горизонты и небо, и море кровавого цвета, и ты живой... На этот раз, к моей бесконечной радости, Эрнест не пригласил Сартра совершить морскую прогулку...

В конце сентября... я улетела в Чикаго. И вновь в небе засверкала наша обычная радуга писем... Эрнест отбарабанил на машинке: «Дорогой котеночек, рассвет едва занимается, а я уже пишу тебе, сгорая от любви. Со мною вместе полыхает до блеска вычищенная машинка с новой лентой. (Привела машинку в порядок и вставила новую ленту я сама.) После того, как оставили тебя в большом самолете... вернулись домой, где нас встретил укротитель львов и два его молодых помощника». Бедная, но бравая бродячая труппа циркачей заняла пустующую площадку за забором, и Эрнест подружился с дрессировщиками и их зверями, он с упоением описывал в деталях, чем они занимаются и какие при этом возникают финансовые проблемы. Кроме того, к моему ужасу, укротитель, который морил себя голодом, чтобы прокормить двух львов, позволял Эрнесту играть с ними в клетке. «Укротитель поведал мне, что публика с удовольствием поддается обману и абсолютно не понимает, когда опасно по-настоящему...» Эрнест охотится на голубей... следит за передвижением пяти различных тропических циклонов... и прикладывает три чека: «Пожалуйста, купи себе шубку»... На борту «Пилар» он пишет своим косым почерком: «Так случилось, что один из львов, с которым мы не успели стать друзьями, оставил на мне восемь крошечных царапин, похожих на куриный помет...» Я возвратилась на Кубу, в багаже была куча подарков, а на руке покоилась во всем своем великолепии норковая шуба».

Мэри Уэлш Хемингуэй - Из книги "Как это было"