Патрик Хемингуэй - интервью журналу Шпигель
О последних годах жизни отца, о своей работе над его творческим наследием Патрик Хемингуэй рассказал в интервью немецкому журналу "Шпигель".
В. - Что побудило вас издать книгой "Проблеск истины", незавершенные записки отца о его втором африканском сафари?
О. - Когда-нибудь до этой рукописи все равно добрались бы чьи-то руки, но, весьма возможно, этот человек не знал бы ни Африки, ни тем более моего отца. А так все, что написано в книге, - это слова Эрнеста Хемингуэя.
В. - "Проблеск истины" - уже пятое объемистое произведение Хемингуэя, которому после его смерти придан законченный вид кем-то другим. Вы уверены, что отец этого действительно хотел?
О. - На этот счет можно заниматься разве что спекуляциями. Но отец не выбрасывал рукописи - он их откладывал. Можно предположить, что он временно терял интерес к таким произведениям, как "Острова в океане" или "Проблеск истины", собираясь позже вернуться к ним.
В. - Но вы же не будете оспаривать тот факт, что семья Хемингуэя нарушила высказанное им в 1958 году пожелание никогда не публиковать его письма? Мэри издала книгой около 600 писем покойного супруга...
О. - Это так. Но Мэри опасалась, что однажды корреспонденция отца и без ее участия будет опубликована, причем без достаточной компетентности.
В. - Американский издатель книг Хемингуэя - Чарльз Скрибнер 3-й - публично пообещал, что после "Проблеска истины" никаких больше произведений писателя издано не будет. Можно быть в этом уверенным?
О. - Совершенно. По крайней мере, пока живы сыновья Хемингуэя. Мы более не допустим публикаций из его наследия.
В. - Два произведения, сделавшие его одним из великих писателей ХХ столетия - "Фиеста" и "В чужой стране", Хемингуэй написал в двадцатые годы. Всемирный успех ему принесла книга "Старик и море", вышедшая в 1952 году. Когда, по-вашему, у отца появилось ощущение, что его творческие силы на исходе?
О. - За год до смерти, когда его состояние определялось депрессиями и паранойей, когда его психозы приходилось лечить электрошоком, отец уже не мог писать, хотя "Праздник, который всегда с тобой" он все же завершил, и то была его последняя, по-настоящему крупная работа...
В. - ... про которую говорят, что в действительности она была написана в 20-е годы и что рукопись была найдена в чемодане, забытом в парижском отеле "Ритц", после освобождения города в 1944-м.
О. - Все не так. Отец лишь нашел свои заметки, которые помогли ему припомнить те парижские двадцатые. И эта книга - яркое доказательство того, что и в последние годы жизни, вопреки утверждениям некоторых биографов, отец мог писать книги высочайшего литературного уровня.
В. - Как вы восприняли его самоубийство в 1961-м?
О. - В последние семь лет его жизни мы с отцом не видались, потому что я провел это время в Восточной Африке. Мы, конечно, переписывались, перезванивались, но его душевный распад я заметил слишком поздно. Всякие там мысли о самоубийстве уже занимали его ранее и в жизни, и в творчестве - вспомним "По ком звонит колокол". Известие о смерти отца, разумеется, вызвало у меня шок, тем более что врачи сочли его вполне здоровым и выпустили из больницы, вопреки возражениям Мэри. Впрочем, несмотря на ее заботу в доме было оружие, и он получил к нему доступ. Откуда такая беспечность? Много вопросов - и никаких ответов.
В. - Известно, что отец Хемингуэя тоже покончил жизнь самоубийством, и, говорят, Эрнест всю жизнь упрекал мать за то, что она довела мужа до этого.
О. - Его мать была очень властной женщиной, задававшей тон в браке. Отец в детстве очень любил свою мать и лишь позже стал высказывать ей претензии в связи со смертью моего деда. Но делать из этого, как некоторые биографы, вывод, будто он никогда не понимал женщин, - неверно. Он рос вместе с четырьмя сестрами. Разве это не заставляет лучше понимать противоположный пол?.. Не хочу представлять своего отца ангелом, у него были ошибки, ясное дело, но это и не причина для того, чтобы принижать облик одного из лучших писателей нынешнего столетия.
В. - И однако вы сами подумывали о том, чтобы сменить фамилию столь известного отца...
О. - Вы правы. Глупость подростка...
В. - Отец был известен своими эмоциональными взрывами. Показывал он себя вам, детям, с мягкой, душевной стороны?
О. - Я никогда не видел у него слез. Взволнованность - конечно, влажные глаза - да, как и у меня, когда я слушаю классическую музыку. Вообще же характер у него был взрывной, а реакция на все - типично американская. Он мог просто бушевать. Помню, как в Ки-Весте (Флорида) городское управление решило поставить новые телефонные столбы и для этого велело срубить деревья на нашей улице. Видели бы вы отца! Он чуть не подрался с рабочими.
В. - Вы переселились в Африку и стали охотником, как отец. Брат Грегори - врач, подобно деду, которого обожал Хемингуэй. Наконец, ваш брат Джон - рыбак, тоже пошел по стопам отца. Вы все это делали для того, чтобы завоевать его любовь?
О. - Папа был поистине выдающейся личностью. Он имел вокруг себя особую ауру - жизни, исполненной вызова, авантюризма. Страха он не испытывал, во всяком случае, не показывал его, держал под контролем, как все мужественные люди.
В. - Вы, братья, регулярно встречаетесь?
О. - Да. Особо близкие отношения у меня с Джоном. Через совместную фирму "Хемингуэй лтд" мы регулируем использование образа Эрнеста Хемингуэя, в частности, в сфере рекламы. И авторские права теперь практически в нашем владении. Чтобы добиться этого, пришлось заплатить адвокатам полмиллиона долларов. Борьба была тяжкой.
В. - Против Мэри, вдовы Эрнеста?
О. - Не столько против нее самой, сколько против созданного ею фонда. В последние годы жизни у нее не все было в порядке с головой...
В. - А вы сами не хотели стать писателем?
О. - Нет, никогда. Мне всегда хотелось стать художником. А в конце концов я стал охотником, гоняюсь за крупной дичью в Африке, - к радости моего отца.
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"