Анализ рассказа «Там, где чисто, светло» Э. Хемингуэя
И уж вовсе трагичен знаменитый, входящий во все антологии и хрестоматии, рассказ "Там, где чисто, светло". Двое официантов закрывают на ночь кабачок, обмениваясь, вполне в хемингуэевском стиле, разными незначительными репликами. Тот, что помоложе, торопится домой, старший — все медлит, ему явно не хочется уходить, хотя на дворе уже глубокая ночь. Он прожил долгую жизнь и знает: на свете ничего нет, кроме крохотного огонька, окруженного со всех сторон беспросветной тьмой. Вот почему все, что у него осталось в жизни, — это маленькое кафе, где "чисто, светло". Все тот же "сепаратный мир", если понимать эту формулу широко, но он по-прежнему ненадежен: все равно в какой-то момент приходится выходить на улицу — маленьким и не защищенным перед темной и зловещей громадой великого Ничто. Вот герой, закрывая кафе, и возносит этому Ничто отчаянную и богохульную молитву: "Все — ничто, да и сам человек — ничто. Вот в чем дело, и ничего, кроме света, не надо, да еще чистоты и порядка. Некоторые живут и никогда этого не чувствуют, а он-то знает, что все это nada у pues nada у nada у pues nada [Ничто и только ничто, ничто к только ничто (исп.).]. Отче ничто, да святится ничто твое, да придет ничто твое, да будет ничто твое, яко в ничто и в ничто. Nada у pues nada".
Маленький — четыре-пять страничек — рассказ, но с какой силой и полнотой запечатлелась в нем душевная катастрофа личности, какие бездны тьмы возникают за ровным звучанием строк.
Разумеется, повторим это, нельзя отождествлять автора с героем. Бесспорно, однако, и то, что в мироощущении последнего сказалось и авторское чувство, авторская убежденность в исчерпанности тех моральных позиций, которые прежде казались бесспорными. При этом Хемингуэй оказался слишком крепок на изломе, чтобы самому погрузиться во мглу Ничто.
* * *
Широко известный рассказ «Там, где чисто, светло» из сборника «Победитель не получает ничего» тоже во многом экспериментален. В центре его тема человеческого одиночества, предельно очищенного от конкретных жизненных реалий; мотив Ф. Достоевского «нужно, чтобы каждому было куда пойти» возведен в абсолют. Крошечным участком космоса, порядка, света во враждебном человеку мраке хтонического деструктивного мира является маленькое ярко освещенное уютное ночное кафе. Но кто такой постоянный посетитель этого уголка? Одинокий старик, который «на прошлой неделе покушался на самоубийство» [1, 280], а сегодня даже не пытается искать самых простейших человеческих контактов с официантами. Многие исследователи видели в этом рассказе живой отклик писателя на события «великой депрессии» в Америке, отзвук судеб разорившихся, обнищавших, связь с современным миром людей (И. Кашкин).
Но события рассказа, если внимательно вдуматься, происходят в Испании, и старик явно уж никакого экономического краха не пережил — он значительно богаче и равнодушного к его судьбе молодого официанта, и сопереживающего ему официанта постарше, который тоже «не любил баров и погребков. Чистое и ярко освещенное кафе — совсем другое дело» [2, 284]. Как и у раннего Э. Хемингуэя в этом рассказе многозначительный диалог, но трагедия старика хоть и затрагивает читателя, но не приобретает того звучания всеобщего отчаяния, как предположим, у Джейка Барнса или Фредерика Генри. Но Э. Хемингуэй переживает не только общий тематический кризис — не срабатывают столь мощно действовавшие когда-то художественные приемы первых лет творчества. Точно подобранные и выверенные художественные детали перестали давать эффект глубины знания и чувствования самим писателем состояния мира. Вот почему глубинный подтекст предшествующих произведений исчезает, оставляя лишь нарочитое глубокомыслие. Все это — приметы глубокого творческого кризиса.
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"