Банников Н.Р. Эрнест Хемингуэй (из книги История американской литературы. Под ред. проф. Н.И. Самохвалова)
Эрнест Хемингуэй (Ernest Hemingway, 1899 — 1961) родился в городке Оук-Парк, близ Чикаго в семье врача. Сопровождая отца в поездках по окрестным селениям, Хемингуэй еще подростком входит в близкое соприкосновение с природой, увлекается охотой, наблюдает жизнь индейцев, дружит с индейскими детьми. Учится он в городской школе, но не раз сбегает из дома, работая во время своих скитаний поденщиком на фермах, официантом, тренером по боксу. Окончив школу, он уезжает в Канзас и начинает репортерскую работу в газете "Канзас-Стар". Когда в апреле 1917 г. США вступили в первую мировую войну, Хемингуэй, поддавшись милитаристской пропаганде, порывался уйти на фронт. Но в армию его не приняли: на уроках бокса у него был поврежден глаз. Однако в мае 1918 г. с автоколонной Красного Креста Хемингуэю удается уехать на фронт в Европу санитаром. Он попадает в Италию, в зону боев с австрийскими войсками на реке Пьяве. В начале июля 1918 г. Хемингуэй был тяжело ранен: сначала его накрыла австрийская мина, а затем, когда он вытаскивал из-под огня раненого солдата-итальянца, задела пулеметная очередь. Несколько месяцев он пролежал в госпитале в Милане, потом, перед самым заключением перемирия, вновь выехал на фронт.
Начало творчества.
Участие в войне и вынесенный из нее опыт в значительной мере определили все мировоззрение Хемингуэя, весь характер его творчества. В ранних своих произведениях, в 20-х годах, Хемингуэй выступил как представитель и певец "потерянного поколения" — того поколения молодых людей Европы и Америки, чья судьба была тяжко искалечена империалистической войной. Война — чужая война за чужие интересы — отняла у них здоровье, лишала их психического равновесия, выбила из привычной жизненной колеи. Вместо прежних идеалов у них были теперь травмы и ночные кошмары: тревожная, сотрясаемая кризисами и инфляциями жизнь послевоенного капиталистического Запада лишь укрепляла в их душе мучительную опустошенность, болезненную надломленность. Интеллигенты, вышедшие, как правило, из сравнительно обеспеченных кругов, но оторвавшиеся от своей среды и в то же время далекие от народа, они не видели перед собой ни надежды, ни ясной социальной роли.
Таковы герои ранних новелл Хемингуэя и его первого романа "И восходит солнце" (в первом русском переводе "Фиеста").
Неудовлетворенность действительностью, душевное смятение — характернейшие черты образа Ника Адамса в цикле новелл "В наше время" ("In Our Time", 1924 — 1925) — первой большой книге Хемингуэя. Рассказы о детских и отроческих воспоминаниях" Ника Адамса перемежаются в этой книге с контрастными вставками, в которых рисуются трагические картины пройденной героем войны. Эти картины служат как бы ключом к внутреннему, подспудному смыслу книги и определяют всю психологическую настроенность персонажей.
В ранних новеллах Хемингуэя уже со всей ясностью определился его творческий почерк, его манера. Крайняя сжатость, лапидарность повествования, нетерпимость к высокопарному слову, к риторике и сентиментальности, мастерское введение неоднократно повторяющегося лейтмотива (будь это отдельная фраза или целый образ), естественно, во всей его обыденной шероховатости звучащий диалог, лирический подтекст, "второй план" изображаемого — эти особенности стиля Хемингуэя прочно вошли как в его новеллистику, так и в повести и романы. В двух своих новеллах из книги "В наше время", объединенных названием "На Биг-ривер", Хемингуэй повествует не только о рыбной ловле, но и о чисто инстинктивном стремлении Ника Адамса укрыться от одолевших его горестных мыслей, забыть те психические удары, которые нанесла ему жизнь. Именно этим внутренне диктуется скрупулезность описаний в рассказе, та, на первый взгляд, удивительная обстоятельность в перечислении всего, что делает Ник Адамс в дни своего похода на Биг-ривер. Скука и безрадостное томление, владеющие персонажами новеллы "Кошка под дождем", не названы, не декларированы в тексте, но донесены до читателя всей образной тканью рассказа, совокупностью всех мастерски отобранных деталей.
Подспудный, потаенный смысл новелл Хемингуэя особенно четко раскрывается в сопоставлении одного его произведения с другим; новеллы Хемингуэя, как правило, составляют определенные, связанные внутренней темой циклы; нередко они являются подступом, этюдами к большому полотну.
Герой романа "И восходит солнце" ("The Sun Also Rises", 1926) — инвалид войны журналист Джейк Барнс наделен многими особенностями характера и мироощущения самого Хемингуэя 20-х годов. Рядом с Джейком перед взором читателя встает целый кружок "потерянных" молодых людей, несчастья и беды которых уходят своими корнями все в ту же войну. И мрачный Билл Хортон, и Майкл, и элегантная красавица Брет Эшли прожигают жизнь, отдаваясь пьяному угару в парижских и испанских ресторанах, потому что их постоянно гложет тревожное чувство катастрофы и безысходности; образы праздных туристов, завсегдатаев кабачков и кафе, в изобилии выведенные Хемингуэем, лишь подчеркивают всю зыбкость существования, все неблагополучие судьбы героев книги. Правда, Джейк Барнс горячо любит жизнь, богатство ее чувственных проявлений. Шумный народный праздник — фиеста — привлекает его не только возможностью забыться, но и своей неуемной, буйной красочностью. В рассказах "На Биг-ривер" эту роль целителя играет природа: именно любовь к жизни всякий раз спасает писателя и его героев от крайностей пессимизма.
"И восходит солнце" — роман безрадостный и горький. Но в этом печальном романе все же есть одна бодрая нота, как бы возвышающая и автора и главного героя книги над общей безнадежной атмосферой повествования. Это — часто проскальзывающие в романе фразы о порывах к работе, к писательскому труду, которые испытывает Джейк Барнс. Рассказать о себе, о близких по духу людях, закрепить свой опыт в художественном слове — значит не только поставить диагноз, но и победить недуг, преодолеть навалившуюся тяжесть.
Одержимость творческим трудом вывела на широкий путь и самого Хемингуэя.
После краткого пребывания в США Хемингуэй вновь уезжает в Европу, на этот раз корреспондентом канадской газеты "Торонто Стар". Главным пристанищем его долгие годы был Париж. Поездки в Испанию, Италию, на фронт греко-турецкой войны, работа на Генуэзской конференции дают ему материал не только как репортеру, но и как писателю.
"Прощай, оружие!"
В 1929 г. Хемингуэй выпускает второй свой роман — "Прощай, оружие!" ("А Farewell to Arms").
В литературе Запада немного книг, где протест против войны прозвучал бы с такой искренней страстью. Две темы, переплетаясь, проходят в этом сильном, полном лиризма и горечи романе. Это тема войны и тема любви обреченной на гибель. "Тененте" Генри — лейтенант Генри, американец, пройдя сквозь суровые испытания фронта, сознает всю бессмысленность бойни; он начинает понимать, что войну ведут правящие классы, а народ, солдаты — лишь пушечное мясо, разменная монета в этой бесчеловечной, дьявольской игре. Отрезвление от шовинистического угара, совпавшее с потерей любимой женщины Кэтрин, вызывает у лейтенанта Генри не только протест против войны, но и решение выйти из нее, заключить "сепаратный мир". Читателю неясно, куда направит свой путь раздавленный горем герой книги, шагающий под дождем по улицам маленького швейцарского городка, где скончалась в больнице Кэтрин, но совершенно очевидно, что защищать интересы капиталистов он уже никогда не будет. В романе "Прощай, оружие!" Хемингуэй вскрыл истоки той духовной трагедии, которую он обрисовал раньше в "Фиесте". В "Прощай, оружие!" еще сильнее, чем прежде, проявляется лирическое начало прозы Хемингуэя: рассказ о судьбах поколения — это в то же время рассказ писателя о себе. Та предельная искренность, та порой жестокая прямота, которой отличается все творчество писателя, дают себя знать в романе, несмотря на нарочитую сдержанность хемингуэевского стиля.
30-е годы
Успех романов "И восходит солнце" и "Прощай, оружие!" обеспечил писателю материальную независимость, позволив ему не связывать себя газетной работой. Хемингуэй поселяется в Ки-Уэст, во Флориде, со страстью отдаваясь охоте и рыбной ловле; не раз выезжает в Африку, где в саваннах Кении и Конго охотится на львов и носорогов; посещает Испанию, изучая свой любимый спорт — бой быков. Писатель переживает творческий кризис — из-под его пера в ту пору вышли лишь две очерковые книги — "Смерть после полудня" ("Death in the Afternoon", 1932) и "Зеленые холмы Африки" ("Green Hills of Africa", 1935). Первая книга посвящена бою быков, а вторая — охотничьим поездкам писателя. Ни та, ни другая не принадлежат к выдающимся произведениям Хемингуэя. Зато огромной творческой удачей писателя явились две новеллы 1936 г. — "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера" и "Снега Килиманджаро". Созданные на материале охотничьих путешествий в Африку, эти новеллы, каждая по-своему, раскрывают тлетворную роль богатства в капиталистическом обществе. "Поганые деньги" сковывают и подавляют волю писателя Гарри из "Снегов Килиманджаро", они же в конечном счете побуждают миссис Макомбер застрелить своего мужа. "Недолгое счастье Фрэнсиса Макомбера" и "Снега Килиманджаро" утвердили имя Хемингуэя среди лучших новеллистов нашего времени.
Отвращение Хемингуэя к империалистической войне не сделало его буржуазным пацифистом. Когда в 30-х годах в Европе стал поднимать голову фашизм, Хемингуэй оказался в рядах тех, кто принял активное участие в борьбе с оголтелой реакцией. Писатель увидел, что, кроме войны за барыши морганов и дюпонов, войны за колониальные захваты и передел земель, есть и "совсем другая", справедливая народная война. В 1936 г., когда на республиканскую Испанию напали объединенные силы итальянского и немецкого фашизма и испанскому народу пришлось вести тяжелейшую гражданскую войну, Хемингуэй, снарядив на свои средства санитарные автомашины для республиканцев, отправился на фронт, окунувшись в гущу героической вооруженной борьбы. Пребывание в Испании, стране, которую он издавна любил, духовно обогатило Хемингуэя; он столкнулся здесь с борцами за дело народа, с коммунистами, с воинами Интернациональных бригад. Пьеса "Пятая колонна" ("The Fifth Column", 1938), цикл рассказов и очерков, сценарий "Испанская земля" ("The Spanish Earth", 1938), роман "По ком звонит колокол" — всеми этими произведениями Хемингуэй обязан объятой пламенем гражданской войны Испании, Там же, в Испании, он завершил свой роман "Иметь не иметь" ("То Have and Have Not", 1937), над которым работал давно и который долго ему не давался.
Прелюдией к роману послужил памфлет Хемингуэя, напечатанный в прогрессивном журнале "Нью Мэссис", "Кто убил ветеранов во Флориде?" (1935). Это — страстное обвинение в адрес правящих кругов Америки, которые допустили гибель многих сотен ветеранов, послав их на работу на рифы в сезон ураганов.
"Кто виноват в их гибели? — с гневом спрашивает Хемингуэй. —...богатые люди, яхтовладельцы, рыболовы, как, например, президент Гувер или президент Рузвельт, не ездят на Флоридские острова в период ураганов... Кто послал их сюда? Надеюсь, он прочел это, — как он себя чувствует?.. Ты мертв, брат мой! Но кто бросил тебя в ураганный период на островах?.. Кто бросил тебя там? И как теперь карается человекоубийство?"
Тот же вопрос настойчиво звучит и в романе. Кто толкнул флоридского рыбака Гарри Моргана на преступление? Кто виноват в его гибели? Мир имущих, мир богатых, держащих в своих руках судьбы бесчисленных тружеников, — таков ответ писателя. Живя во Флориде, наблюдая здесь праздную жизнь хозяев Америки, Хемингуэй рисует их на страницах романа как паразитов и преступников. Впервые в крупном произведении Хемингуэй выводит простого человека, труженика, который каждое утро просыпается с заботой о куске хлеба. Это — значительный сдвиг в мировоззрении писателя: тут сказались и кризисные для экономики США годы, и те социальные выводы, к которым он пришел по опыту гражданской войны в Испании. "Человек один не может..." — в этих словах умирающего Гарри Моргана отражаются мысли много повидавшего и многое к тому времени продумавшего автора романа. "Иметь и не иметь", может быть, самое суровое слово Хемингуэя об Америке, о социальных и общественных порядках, царящих в этой стране.
"По ком звонит колокол"
Следующей значительной работой Хемингуэя, в которой необычайно ярко проявились как сила, так и слабости писателя, был роман "По ком звонит колокол" ("For Whom the Bell Tolls", 1940). Это — роман о борьбе испанских республиканцев с фашизмом, показанной на небольшом участке в тылу противника, в горном партизанском крае. Но главное действующее лицо повествования не испанец, а один из тех излюбленных Хемингуэем интеллигентов-американцев, в которых так или иначе проглядывает облик их творца, самого автора и которых можно условно обозначить термином "лирический герой". При всем этом Роберт Джордан, центральный персонаж романа, по внешним признакам и обстоятельствам весьма далек от автора. Это — преподаватель испанского языка в одном из американских колледжей, доброволец в испанской войне, специалист по взрыву поездов и мостов. История засылки Джордана во вражеский тыл, подробный рассказ о трех днях и ночах, проведенных им среди небольшого отряда партизан, о взрыве моста, который должен был сыграть существенную роль в общем наступлении республиканской армии, — таков сюжетный каркас произведения. Ценой жизни многих партизан, ценой жизни самого Роберта Джордана мост был взорван — уже поело того, как противник раскрыл план наступления республиканцев и взрыв моста фактически уже не имел значения. Однако Джордан идет на опасное дело, на подвиг и ведет за собой партизан, сознавая, что непременное выполнение задания на любом, пусть самом малом, участке — залог общей победы. Взорвав мост и распрощавшись с уходящими в глушь партизанами, он, тяжело раненный, с перебитым бедром, наводит на дорогу, где должны появиться фашисты, карабин, чтобы и в последние минуты жизни разить врага. Несмотря на стойкость героя, вся атмосфера романа пронизана духом ущербной жертвенности, трагедийности. Роман создавался уже после разгрома республиканцев, который Хемингуэй пережил очень тяжело, и мрачные тени конечного поражения легли на его страницы. Сильная нота трагичности, присущая творчеству Хемингуэя вообще, особенно резко прозвучала в этом произведении.
В романе "По ком звонит колокол" Хемингуэй достиг высокого литературного мастерства, настоящей зрелости. Слог его стал свободнее и проще, он уже не отягощен той судорожной напряженностью, которая свойственна его ранним вещам. Фраза приобретает необыкновенную емкость. Посредством легкого, незаметного смещения, почти случайного поворота в мыслях героя Хемингуэй захватывает все новые широкие жизненные пласты, изменяя место и время повествования. При всей сложности взятых автором мотивов и положений, поражает общая простота романа, простота его построения. "Проза — это архитектура, а не искусство декоратора", — сказал однажды Хемингуэй. Внутренний монолог, к которому часто прибегает писатель, входит в повествование неотъемлемой, органичной его частью и чрезвычайно расширяет возможности обрисовки характеров. По-своему претворены у Хемингуэя те уроки, которые он вынес из чтения Толстого. Скупыми, далекими от привычных литературных ходов, точными мазками набрасывает он портреты испанских партизан. Самоотверженный старик Ансельмо, цыганка Пилар, струсивший и едва не павший до предательства вожак Пабло встают перед читателем как живые. Незабываема сцена гибели Эль Сордо (Глухого), командира маленького партизанского отряда. В образе Эль Сордо Хемингуэй показал истинных героев, лучших борцов за свободу. Окруженный врагами, Эль Сордо гибнет, но самообладание и отвага не покидают его до последней секунды. Простой крестьянин, он идет на смерть ради расцвета жизни на Земле. И его последние, предсмертные мысли — о земле, о ее красоте, о великом счастье жить. "Жить — это значило — нива, колеблющаяся под ветром на склоне холма. Жить значило — ястреб в небе. Жить значило — глиняный кувшин с водой после молотьбы, когда на гумне пыль и мякина разлетается во все стороны. Жить значило — крутые лошадиные бока, сжатые шенкелями, и карабин поперек седла, и холмы, и долина, и река, и деревья вдоль берега, и дальний край долины, и горы позади". "Мир — хорошее место, и за него стоят драться, и очень не хочется его покидать", — думает Роберт Джордан. Так думает и Хемингуэй. Ответственность за судьбы Земли, за счастье живущих на ней людей, за их свободу ложится на каждого человека. Именно в этом, пожалуй, кроется смысл эпиграфа к роману, взятый Хемингуэем у английского поэта XVI в. Донна: "Нет человека, который был бы как остров, сам по себе; каждый человек есть часть материка, часть суши; и если волной снесет в море береговой утес, меньше станет Европа... Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством; а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол; он звонит по тебе".
Хемингуэй и вторая мировая война.
Хемингуэй писал этот роман на Кубе, в домике под Гаваной, где он уединился по возвращении из Испании. К моменту выхода книги в свет в Европе уже бушевала вторая мировая война. Хемингуэй снова пускается в путь — в качестве военного корреспондента он побывал на Дальнем Востоке. Когда в Мексиканском заливе, у берегов Флориды и Кубы, возникла опасность появления немецких подводных лодок, Хемингуэй долгие месяцы курсировал там на своей моторке, выслеживая врага. Затем участвовал в налетах американской бомбардировочной авиации на Германию. В 1944 г. Хемингуэй вместе с отрядом вторжения высаживается во Франции и, оставив регулярные части, присоединяется к партизанам французского Сопротивления. Став во главе одной из сражающихся групп, он доходит с ней до Парижа, врывается туда в общем потоке войск и на свой страх и риск захватывает отель Ритц. За неположенное для корреспондента участие в боевых действиях военная полиция возбудила против Хемингуэя дело, прекращенное только после вмешательства генерала Эйзенхауэра. В конце концов он был награжден медалью "За храбрость". В декабре 1944 г. Хемингуэй — на фронте в Арденнах, где шли тяжелые бои; он был дважды ранен в голову.
В послевоенные годы Хемингуэй по-прежнему живет в своем доме под Гаваной. Он сосредоточенно работает над "большой книгой", о которой не раз сообщал в интервью и беседах. Известно, что после смерти писателя в банковских сейфах остались несколько законченных рукописей, которые автор не пожелал опубликовать при жизни. Вдова писателя пока отдала в печать лишь сборник очерков Хемингуэя "Опасное лето" и книгу его воспоминаний о первых шагах в литературе, о Париже 20-х годов "Праздник, который всегда с тобой" ("The Movable Feast", опубл. 1964). По свидетельству вдовы писателя, два произведения, изданные Хемингуэем после войны, представляют собой лишь части, фрагменты единого полотна.
Книги 50-х годов.
Первыми из этих произведений был роман "За рекой в тени деревьев" ("Across the River and into the Trees", 1950). Он не удовлетворил читателей, разочаровал поклонников таланта Хемингуэя. Роман явился в какой-то мере перепевом, повторением того, что писатель с большой силой и яркостью сказал в прежних своих произведениях. Герой книги, американский полковник Кантуэлл, — безнадежно больной человек, хотя ему всего пятьдесят лет. Ему опостылела война, служебная военная лямка; его мучат воспоминания о бессмысленной гибели полка, который он уложил и Арденнах, подчиняясь глупым приказам ненавистных ему генералов-политиков. Трое суток предоставленного Кантуэллу отпуска — это, по сути дела, срок на то, чтобы проститься с Италией, с юной своей возлюбленной Ренатой, с жизнью. Поездка Кантуэлла на места былых боев на Пьяве — в глазах читателя лишь некая реминисценция из "Прощай, оружие!" и новелл Хемингуэя о Нике Адамсе. Любовь полковника к девятнадцатилетней венецианке Ренате не может не напомнить о другой любви, описанной Хемингуэем двадцатью годами раньше, — о любви Генри и Кэтрин: читатель видит, что в "Прощай, оружие!" это было и чище и трагичнее. Даже прекрасные описания охоты на уток, ветра, венецианских лагун почти ничего не добавляют к богатому и красочному миру хемингуэевских произведений. Мотив увядания, преждевременного душевного одряхления, звучащий в этом романе, вносит резкий диссонанс во все творчество Хемингуэя.
Настоящий творческий триумф ожидал Хемингуэя в 1952 г., когда он опубликовал свою замечательную повесть "Старик и море" ("The Old Man and the Sea").
Полная библейского величия и печали, эта книга глубоко гуманна. В широких, обобщенных, почти символических ее образах воплощена любовь к человеку, вера в его силы. Старик Сантьяго, уплывший в погоне за большой рыбой далеко в море, — из тех цельных, крепких и несгибаемых людей, к которым тянуло Хемингуэя всю жизнь. "Человека можно уничтожить, но его нельзя победить". Эти слова Сантьяго — кредо самого писателя. Пусть акулы сожрали доставшуюся с таким неимоверным трудом добычу, торжествует все же рыбак: он доказал, хотя бы самому себе, что он мастер, творец. Моральная несокрушимость — это, по мысли Хемингуэя, одно из тех главных качеств, которое возвеличивает человека, делает его достойным этого имени. "Человек не для того создан, чтобы терпеть поражение".
Знаменателен тот факт, что Хемингуэй избрал в качестве главного персонажа повести простого кубинского рыбака. Этому рыбаку-кубинцу Хемингуэй отдал немало своих сокровенных мыслей, своих душевных движений: в результате образ Сантьяго становится весьма сложным. Подобного человека мог порисовать лишь умудренный Хемингуэй, писатель, прошедший долгую и нелегкую школу жизни. Он размышляет теперь не только о прошлом и настоящем, его заботит и грядущее. Помощник и опекун старика, чудесный мальчик, выведенный в новости, — это как бы ступенька в будущее; преемник человеческого мастерства и умения, передаваемого из рода в род. "Старик и море" — последняя книга, опубликованная Хемингуэем, стала, таким образом, и его завещанием.
Художественные особенности.
Хемингуэй — художник трагического мироощущения. Таким писателя сделала жизнь, судьба его поколения, вся душная и трагичная атмосфера Запада, пережившего за тридцать лет два небывалых по силе катаклизма, две войны. Хемингуэя нередко называли пессимистом. Это неверно по существу, и он справедливо протестовал против этого. Хемингуэю был присущ упорный, настойчивый поиск твердой общественной опоры как в творчестве, так и в жизни, и при всех противоречиях, ошибках и срывах Хемингуэй до конца остался художником, идущим навстречу людям и зовущим их к достойной, светлой жизни. Характер хемингуэевского творчества можно определить скорее как трагический героизм. Беда Хемингуэя, человека и художника, заключалась в том, что и его лирический герой и он сам, будучи отщепенцами и "блудными сынами" породившей их среды, испытывали большое внутреннее одиночество.
Труден путь героев Хемингуэя к победе. Чаще всего они ее: даже не достигают. Но у Хемингуэя нет ноток мотива поражения; напротив, — и в этом состоит одна из особенностей его писательского облика — он воспевает победу в самом поражении и вопреки ему утверждает и славит упорство человеческого духа. Все любимые его персонажи, включая старика Сантьяго, отмечены печатью той стоической, гордой "философии жизни", которая, несмотря ни на что, не позволяет сдаться и сложить оружие тореадору Мануэлю Гарсиа в замечательном рассказе, названном Хемингуэем "Непобежденный".
Гибель героя, его смерть долгое время, будто завораживая, приковывала к себе творческий взор Хемингуэя. Но писатель был чужд "кладбищенским стенаниям". Смерть, внезапная, насильственная смерть, по мысли Хемингуэя, лишь раскрывает в человеке все то лучшее и все худшее, что в нем есть, до предела обнажает его натуру. Вероятно, поэтому Хемингуэй питал такое пристрастие к бою быков и столько раз возвращался к его изображению: зыбкая грань между гибелью и жизнью, по которой постоянно скользит торреро, здесь была видна писателю воочию. Но Хемингуэй никогда не поэтизировал смерть. "В молодости смерти придавалось огромное значение, — говорил он себе в годы войны в Испании. — Теперь не придаешь ей никакого значения. Только ненавидишь ее за людей, которых она уносит".
В основе всех произведений Хемингуэя лежала реальная, живая жизнь. Более того, его творчество в значительной мере биографично, оно вырастало лишь из непосредственного жизненного опыта писателя. "Я знаю только то, что видел", — говорил Хемингуэй. Это обстоятельство придавало произведениям Хемингуэя колоссальную убедительность, свежесть и действенную силу, но оно же и ограничивало возможности писателя, суживало его горизонт. Однако тот огромный лирический заряд, та наэлектризованность повествования, которая столь характерна для лучших произведений Хемингуэя, свидетельствуют о том, что каждую свою вещь он писал поистине кровью сердца. На разных этапах своего творчества Хемингуэй перевоплощался то в Ника Адамса, то в Джейка Барнса, то в Роберта Джордана. Как бы ни отличались эти образы друг от друга, их роднят между собой общие черты, свойственные самому Хемингуэю, — роднит враждебность к буржуазному укладу жизни, ненависть ко лжи и лицемерию, порыв к простым, чистым и цельным людям, восхищение мужеством и мастерством.
У Хемингуэя лапидарный, очень характерный стиль, — чуткий читатель не спутает страницу Хемингуэя ни с чьей другой. Но, как для всякого большого писателя, стиль для Хемингуэя не самоцель, а только средство. Добиваясь предельной правдивости, реалистической верности изображения, Хемингуэй перепробовал и отбросил на своем пути множество найденных им и для своего времени свежих приемов. Нарочитый примитивизм, наигранное бесстрастие, недомолвки, недоговоренные, "рубленые" реплики, назойливость повторов, знаменитый "подтекст", пространные периоды внутренних монологов, фиксирующие так называемый поток сознания, — все это на какое-то время стало как бы непременными атрибутами хемингуэевской прозы. Этим приемам Хемингуэя многие подражали. Но для самого автора они были лишь экспериментом, вехой, обозначавшей определенный этап неустанного поиска. Уже в произведениях испанского периода стиль Хемингуэя претерпел значительные изменения, — словно закалившись и очистившись, он сохранил всю свою прежнюю динамичность, но стал гораздо проще, человечнее, доступнее. "Нет на свете дела труднее, чем писать простую честную прозу о человеке", — заявлял Хемингуэй. Борьба зрелого Хемингуэя за мудрую простоту привела его к таким удивительным произведениям, как "По ком звонит колокол" и "Старик и море".
Не традиционное описание, а изображение, вызывающее у читателя именно те чувства, которые владели автором, — вот к чему стремился Хемингуэй. "Если вместо того, чтобы описывать, ты изобразишь виденное, ты можешь сделать это объемно и целостно, добротно и живо. Плохо ли, хорошо ли, но тогда ты создаешь. Это тобой не описано, а изображено". Хемингуэй скуп на сравнения и метафоры; часто простым перечислением прямых, непосредственных восприятий внушает он читателю нужные мысли и ассоциации. И здесь проявляется поразительное умение Хемингуэя выбрать точную деталь, умение опустить то, что не абсолютно необходимо. Хемингуэй провозгласил так называемый "принцип айсберга". "Если это может что-то прояснить, — указывал Хемингуэй, — я хотел бы сказать, что литературное творчество напоминает мне айсберг. Видна только восьмая часть того, что находится в воде. Надо выкидывать все, что можно выкинуть. Это укрепляет ваш айсберг; то, что выброшено, уходит под воду". Следуя этому принципу, писатель должен соблюсти одно непременное условие: то, что "уходит под воду", не исчезает совсем, а так или иначе остается, незримо присутствует в произведении и воздействует на читателя. "Если писатель хорошо знает то, о чем пишет, он может опустить многое из того, что знает, и если он пишет правдиво, читатель почувствует все опущенное так же сильно, как если бы писатель сказал об этом". "Писатель, который многое опускает по незнанию, просто оставляет пустые места".
Правдивость — вот главнейшее требование, предъявляемое Хемингуэем к художественному творчеству вообще и к себе самому в частности. "Задача писателя неизменна... — сказал Хемингуэй на Втором конгрессе американских писателей в 1937 г. — Она всегда в том, чтобы писать правдиво и, поняв, в чем правда, выразить ее так, чтобы она вошла в сознание читателя частью его собственного опыта". Хемингуэй хорошо понимал, что натуралистическая точность показа далеко не адекватна художественной правде. "Правда нужна на таком высоком уровне, чтобы выдумка, почерпнутая из жизненного опыта, была правдивее самих фактов". Ту же мысль Хемингуэй выразил однажды в другой, более развернутой формулировке: "Все хорошие книги сходны в одном: то, о чем в них говорится, кажется достовернее, чем если бы это было на самом деле, и когда вы дочитали до конца, вам кажется, что все это случилось с вами, и так оно навсегда при вас и останется: хорошее и плохое, восторги, печали и сожаления, люди и места, и какая была погода. Если вы умеете все это дать людям, значит — вы писатель. И нет на свете ничего труднее, чем сделать это". Правда для Хемингуэя и есть красота.
Последние годы.
Все последние годы жизни Хемингуэй провел на Кубе. Его привела сюда когда-то рыбная ловля. Обосновавшись в предместье Гаваны, населенном трудовыми людьми, писатель скоро стал здесь своим человеком. Хемингуэй избегал появляться в обществе, уклонялся от публичных выступлений и встреч с писателями. Все свое время он отдавал работе, спеша исполнить обширные замыслы. Когда в 1954 г. Хемингуэю за повесть "Старик и море" была присуждена Нобелевская премия, он отказался поехать в Стокгольм, чтобы получить ее там в торжественной обстановке; послав в Швецию благодарственную телеграмму, он тут же отправился рыбачить на море. Отдых для него — рыбная ловля или охотничья экспедиция в Африку; несколько раз писатель ездил в Испанию — посмотреть корриду. Но и в уединенную, полную труда жизнь Хемингуэя не раз вторгались несчастья. В 1949 г. на охоте в Италии отлетевший пыж поранил Хемингуэю глаз, отчего началось заражение крови. Болезнь тянулась долго, врачи приговаривали Хемингуэя к смерти. Скоро у Хемингуэя к былым фронтовым ранам и травмам от двух перенесенных автомобильных катастроф прибавились новые рубцы и шрамы. В конце 1953 г. Хемингуэй вместе с женой предпринял охотничью поездку в Центральную Африку, к границам Конго. Здесь он дважды попал в авиационную катастрофу; писателя считали погибшим, в газетах многих стран уже были напечатаны некрологи. У Хемингуэя было сотрясение мозга, временно он потерял зрение. Но едва оправившись от тяжелых последствий катастрофы, он снова трудился в своем увешанном охотничьими трофеями кабинете. С пером в руках или стуча на машинке, он выстаивал у пюпитра помногу часов в сутки — писать сидя мешали раны в спине. На полках стояли книги, не раз прочитанные Хемингуэем: Стендаль, Флобер, Твен, Лондон, Крейн, Тургенев, Толстой, Джойс — писатели, оказавшие влияние на его творчество. Этот пожилой уже человек с окладистой седой бородой остался таким же жизнелюбом, каким был всегда: доброжелательным, общительным, горячим и прямым. Только больше, чем в былые дни, он дорожил временем. Когда он проезжал по улицам Гаваны, много людей дружески махали ему рукой, называя домашним именем "Папа". Гавана и Хемингуэй любили друг друга.
В послевоенные годы Хемингуэй редко высказывался в печати по политическим вопросам. Но в 1948 г., готовя к новому изданию роман "Прощай, оружие!", писатель снабдил его таким предисловием, которое стоит многих статей. Когда-то герой романа "Прощай, оружие!", чувствуя непреодолимое отвращение к войне, весьма смутно сознавал, кто ее виновник. Теперь Хемингуэй, былой "тененте" Генри, великолепно знает, к кому обратить свои гневные, предупреждающие слова. "Я считаю, — писал, Эрнест Хемингуэй, — что все, кто наживается на войне и кто способствует ее разжиганию, должны быть расстреляны в первый же день военных действий доверенными представителями честных граждан своей страны, которых те посылают сражаться. Автор этой книги (то есть Хемингуэй. — Н. Б.) с радостью взял бы на себя миссию расстрелять их, если бы те, кто пойдет воевать, должным образом уполномочили его на это".
Когда летом 1959 г. на Кубе вспыхнула народная революция, Хемингуэй сразу встал на ее сторону. Режим свергнутого кубинского диктатора Батисты, марионетки американских миллиардеров, он называл совершенно прогнившим и преступным. В вожде революции Фиделе Кастро, с которым Хемингуэй вступил в дружеские отношения, в боевых соратниках Кастро писатель видел олицетворение лучших черт мужественного и талантливого кубинского народа. Хемингуэй не только сочувствовал кубинской революции, он содействовал ей. Рыбаки, крестьяне и рабочие Кубы чтут память Хемингуэя, прожившего на их земле много лет.
Летом 1961 г. Хемингуэй выехал в США на лечение. Некоторое время он, тяжело больной, находился в клинике в Рочестере (штат Миннесота), затем переехал в горный район в штате Айдахо. Здесь, в Солнечной долине (Сан Вэлли), у него был собственный дом. Утром 2 июля он покончил с собой выстрелом из охотничьего ружья. 6 июля его похоронили там же, в штате Айдахо, на маленьком кладбище в Кетчуме.
Один из крупнейших американских писателей XX в., великолепный мастер слова, Хемингуэй принадлежал к числу ведущих фигур критического реализма на Западе. Его самобытное, полное настойчивых поисков, взлетов и срывов творчество оказало существенное влияние на многих писателей Европы и Америки. Гуманист и демократ, Хемингуэй отвергал фальшивые духовные ценности, миропорядок, основанный на угнетении человека. Он был неизменно на стороне народа и отстаивал в своих книгах, выражаясь его же словами, "право простых людей на достойную жизнь".
История американской литературы / Под ред. проф. 3. Н.И. Самохвалова. В 2-х т. М., 1971. Т. 2. - Москва : Просвещение, 1971.
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна.
© 2016—2024 "Хемингуэй Эрнест Миллер"