Эрнест Хемингуэй

Мой мохито в Бодегите, мой дайкири во Флоредите

Любимая картина Хемингуэя

Все, кому выпадала удача быть приглашенным на виллу Финка Вихия к Хемингуэю, вспоминали картины, украшавшие его дом. Это действительно было замечательное собрание – работы Хуана Гриса, Клее, Брака, Массона и других художников, как правило, друзей Хемингуэя, не признанных когда-то бунтарей и ниспровергателей традиций, а ныне классиков мирового искусства. И с каждой из этих картин связана своя история...

Особенно писатель любил полотно Жоана Миро «Ферма», написанное художником в усадьбе его родителей в Монтройче. С 1922 года, с того самого, когда Миро написал ее, и до конца жизни Хемингуэй хранил эту картину, наполненную солнечным светом, радостью бытия и покоем. До самого последнего дня, когда прогремел роковой выстрел.

Испанский художник и американский писатель встретились в Париже, в 1920 году. Париж в то время был поистине столицей мира, где кипела жизнь, рождались новое искусство и новая эстетика. Неслучайно он притягивал к себе молодых художников и литераторов со всех концов света.

Решил отправиться в Париж и молодой каталонец Жоан Миро. Узнав, что Миро едет во Францию, сеньора Пикассо – Жоан был с ней хорошо знаком –попросила передать сыну песочное печенье, которое тот так любил. Миро использовал этот предлог, чтобы встретиться с уже известным мастером. Они никогда раньше не видели друг друга, но Миро восхищался картинами маэстро, висевшими в доме сеньоры Пикассо. Сняв жилье, он тут же бросился на поиски Пабло.

Поначалу тот был довольно сдержан, но, взглянув на работы Миро, проникся к нему теплыми и дружескими чувствами. Особенно ему понравился «Автопортрет» – в том же году он купил эту работу, чтобы поддержать молодого художника.

Поначалу в Париже Миро работать не мог – он ходил по выставкам и галереям, с упоением рассматривал работы старых мастеров в Лувре, был буквально оглушен этим фантастическим городом, где жили самые дерзкие, самые талантливые поэты и художники, музыканты и романисты того времени. Можно было только жадно впитывать в себя этот сумасшедший город с его сумасшедшими обитателями!

У знакомого испанца, скульптора Пабло Гаргалло, Миро снял мастерскую на улице Бломе, в доме 45. «Это было тяжелое время. Моя печка, которую я купил на блошином рыке, совсем не грела. Однако у меня в мастерской было очень чисто. Я сам вел хозяйство. Поскольку я был беден, то мог позволить себе обед лишь раз в неделю, все остальное время питался финиками», – писал Миро. По соседству с ним жил Андре Массон, живописец и график, известный пропагандист сюрреализма. Они познакомились и сразу же подружились – так возникло ядро кружка, которое потом назовут «Группой улицы Бломе». В него войдут Робер Деснос, Жак Превр и Арман Салакру и многие другие художники и поэты, близкие им по духу.

Андре Массон жил с женой и дочкой. Он очень нуждался и хватался за все, лишь бы получить хоть какие-то деньги – работал разносчиком и корректором, расписывал керамические изделия, снимался в массовках в кино. Этот человек оказал огромное влияние на Миро. Именно он приобщил его к искусству Пауля Клее, и именно благодаря ему Миро оставил фигуративную живопись, создав свой собственный, ни на кого не похожий стиль, пронизанный удивительным юмором и радостью бытия. Но все это будет позже. А пока…

29 апреля 1921 года в галерее «Ля Ликорн» открылась персональная выставка Миро. Он счастлив, его картины нравятся друзьям, но вот беда – их никто не покупает! Только добрый Пикассо, чтобы подбодрить соотечественника, приобретает написанный в строго реалистической манере «Портрет испанской танцовщицы».

Разочарованному Миро ничего не остается, как вернуться на родину.

Жоан едет в родительскую усадьбу Монтройч, где с новыми силами принимается за большое полотно – «Ферма».

«Монтройч приветствовал меня всем своим светом, всей своей жаждой жизни, что было для меня особенно важно в то время. Я захотел написать этот свет и эту чистоту. Так возникла «Ферма», – вспоминал Миро.

Эта картина стала блестящим завершением реалистического этапа в его творчестве. Каждая деталь – камень, растение, животное, человек – осмыслена и освещена светом, мельчайшие знаки обретают смысл и становятся символами, все здесь пропитано гармонией, радостью и полнотой жизни.

Миро привез картину в Париж. Несмотря на все его надежды, почему-то никто ею не заинтересовался. Однажды он показал «Ферму» своему приятелю, американскому журналисту и начинающему писателю Эрнесту Хемингуэю, такому же нищему, как и он сам: рассказы американца возвращали из редакций журналов и газет без каких- либо перспектив быть напечатанными, а картины Миро, которые никто не хотел покупать, заполнили всю его мастерскую.

Но жизнь все равно была прекрасна, и приятели не унывали. Часто испанец Миро и американец Хемингуэй проводили время вместе. Хемингуэй был тогда очень молод, изящные усики ничуть не делали его солиднее, зато придавали некий шарм. Женщины его обожали. Недаром Сильвия Бич, хозяйка популярного на Монпарнасе книжного магазина, называла его «Мистер Ужасно Хороший».

Хемингуэй жил в Париже со своей женой, очаровательной Хэдли, снимая квартиру в районе площади Контрескарп, где жизнь, казалось, остановилась на временах Бальзака. Нищенские забегаловки, клошары, дешевые меблированные квартирки, маленькие ресторанчики, где писателя хорошо знали и любили. Здесь он писал рассказы, которые позже сделают его знаменитым. А жила маленькая семья Хемингуэя на гонорары с заметок о спорте для газеты «Торонто стар».

Чтобы писать их, Эрнесту приходилось часто посещать стадионы, ринги, ипподромы и велодромы. В какой-то период он увлекся скачками, но, проиграв несколько раз подряд, вовремя понял, что о лошадях лучше забыть. Особенно он полюбил велосипедный спорт. Однажды он и сам участвовал в гонках, уговорив сесть на велосипед и другого американского парижанина, писателя Джона Дос Пасоса. Весь Монпарнас развлекался, глядя, как старательно крутят педали эти американцы. Бокс Хемингуэй любил не меньше, и случалось, прямо на улице принимался боксировать. В качестве партнера обычно выступал Миро, едва достававший ему до плеча.

«Ферма» безумно понравилась Эрнесту. Он страстно захотел, чтобы картина украшала его скромное парижское жилище. Позже Хемингуэй так рассказывал о том, как он приобрел картину: «Одно полотно сильно запало мне в душу – на нем была изображена ферма где-то на юге. Я не мог думать ни о чем, кроме этой картины, и хотя денег совсем не было, решил все-таки ее купить. Поскольку мы были друзьями, я решил, что лучше это сделать с помощью дилера. Итак, мы продали картину дилеру, а тот, чертов сын, зная, что продажа картины – дело решенное, поставил цену в двести долларов.

Однако мне удалось договориться, чтобы не сразу заплатить все деньги, а разделить платеж на шесть этапов. Дилер дал мне подписаться под контрактом, где говорилось, что, если я пропущу хоть один платеж, то потеряю картину и все уже уплаченные деньги. Ну, я согласился и исправно выполнял все условия до наступления срока последнего платежа. В то время я не продал ни одного своего рассказа, и в кармане у меня не было ни единого франка. Я попросил дилера об отсрочке, но этот негодяй, конечно же, предпочел получить и картину, и мои уже уплаченные деньги.

В день платежа я захожу в зал ресторана «Клозери». На душе – тоска, хуже не бывает. Бармен спрашивает, что случилось, и я рассказываю ему всю эту историю. Он тут же спокойно что-то говорит официантам, они сбрасываются и вручают мне необходимую сумму. Дома мы повесили эту картину, все глядели на нее и были счастливы. Я не променял бы эту картину ни на какую другую в мире».

«Ферма» всегда была с Хемингуэем. Позже он шутил, что та покупка была весьма выгодным делом – ведь потом он застраховал картину своего старого приятеля, ставшего знаменитым и дорогим, на 200 тысяч долларов!

Впереди и у того, и у другого была длинная жизнь, вместившая ужасы Второй мировой войны, взрывы атомных бомб над японскими городами Хиросимой и Нагасаки, личные успехи и драмы, признание публики и горькие разочарования.

Хемингуэй, лауреат Нобелевской премии по литературе, создатель особого стиля, автор книг, переведенных на все языки мира, издающихся огромными тиражами и стоящих на полках в каждом интеллигентном доме, – ныне признанный классик мировой литературы. Жизнь его кончилась трагически – измученный депрессиями, манией преследования и творческим бессилием, он выстрелил в себя 3 июля 1961 года, в своем доме в Ки-Уэсте.

Друг его юности Жоан Миро ушел из жизни гораздо позже, почти через двадцать лет, сумев занять особое место в истории культуры ХХ века. Он содействовал появлению множества новых течений, его выставки прошли по всему миру, и во многих странах к нему относятся как к настоящему гуру современного искусства. Он умер на своей вилле, на Майорке 25 декабря 1983 года. Похоронили его на кладбище Монжуик, в Барселоне, рядом с могилами его родителей.

Однажды Миро сказал: «Если кто-то наткнется на мои полотна спустя три тысячи лет, я желал бы, чтобы эти люди поняли, что своим трудом я помогал свободомыслию не только живописи, не только искусства, но и человеческого духа». Именно этим занимался, только в литературе, и его друг Эрнест Хемингуэй…

Картина «Ферма» принадлежит ныне наследникам великого американского писателя. Они доверили ее хранение вашингтонской Национальной галерее.

Источник: Журнал Смена №1732, Февраль 2009