![]() Эрнест Хемингуэй
![]() На правах рекламы: • Горная опт — горная опт (sosna-optom.opt-sazhency.ru) |
![]() Фиеста (И восходит солнце). Часть вторая. Глава 8Я увиделся с Брет только после ее возвращения из Сан-Себастьяна. Оттуда я получил от нее открытку с видом бухты Конча. Она писала: «Милый! Здесь хорошо и спокойно. Привет всем. Брет». И Роберта Кона я не видел. Я слышал, что Фрэнсис уехала в Англию, а от Кона я получил записку, в которой он сообщал, что уезжает из города на несколько недель, еще сам не знает куда, но что он непременно хочет отправиться со мной в Испанию на рыбную ловлю, как мы сговаривались прошлой зимой. Адрес, писал он, я всегда могу узнать у его банкира. Брет не было, Кон не докучал мне своими горестями, я даже радовался, что не нужно играть в теннис: работы было очень много. Я часто бывал на скачках, обедал с друзьями и поздно засиживался в редакции, делая загон материала, чтобы в конце июня, когда мы с Биллом Гортоном поедем в Испанию, можно было все оставить на секретаря. Билл Гортон приехал, пожил у меня несколько дней и отправился в Вену. Он был очень весел и говорил, что в Штатах чудесно. В Нью-Йорке чудесно. Театральный сезон прошел с блеском, и появился целый выводок молодых светил среди боксеров полутяжелого веса. От каждого из них Можно было ожидать, что он разовьется, наберет вес и побьет самого Демпси. Билл просто сиял. Он заработал уйму денег своей последней книгой и собирался заработать еще больше. Мы хорошо провели с ним время в Париже, а потом он отправился в Вену. Он хотел вернуться через три недели, и тогда мы должны были поехать в Испанию ловить рыбу, а потом в Памплону, на фиесту1. Он писал, что в Вене чудесно. Потом — открытка из Будапешта: «Джейк, в Будапеште чудесно». Потом пришла телеграмма: «Приеду понедельник». В понедельник вечером он явился. Я услыхал, как остановилось его такси, подошел к окну и окликнул его; он помахал мне и стал подниматься по лестнице со своими чемоданами. Я вышел к нему на лестницу и взял один из чемоданов. — Ну, — сказал я, — ты, кажется, чудесно покатался? — Чудесно, — сказал он. — Будапешт совершенно изумительный город. — А Вена? — Совсем не то, Джейк. Совсем не то. Она оказалась хуже, чем я думал. — А что такое? — Я доставал стаканы и сифон. — Пьян был, Джейк. Я был пьян. — Вот странно! На, выпей. Билл потирал лоб. — Удивительное дело, — сказал он. — Не знаю, как это случилось. Вдруг, ни с того ни с сего, случилось. — И долго? — Четыре дня, Джейк. Ровно четыре дня. — Где же ты был? — Не помню. Послал тебе открытку. Это помню отлично. — А еще что-нибудь делал? — Не уверен. Возможно. — Ну, дальше. Рассказывай. — Не могу вспомнить. Я все рассказал, что помню. — Ну, ну, дальше. Выпей вот это и вспомни. — Может быть, кое-что и вспомню, — сказал Билл. — Припоминаю состязание боксеров. Грандиозное состязание за Венский приз. Участвовал негр. Негра помню отлично. — Ну, дальше. — Изумительный негр. Похож на Тигра Флауерса, но толще раза в четыре. Вдруг все стали швыряться. Кроме меня. Негр только что свалил с ног венца. Негр поднял руку в перчатке. Хотел сказать речь. Страшно благородно выглядел негр. Начал говорить. Тогда белый венец ударил его. Тогда он нокаутировал белого венца. Тогда все стали швыряться стульями. Негр поехал домой в нашей машине. Не успел взять свой костюм. Надел мое пальто. Теперь все вспомнил. Большой спортивный вечер. — А чем кончилось? — Одолжил негру кое-что из одежды и поехал с ним добывать его деньги. Нам заявили, что негр еще им должен за повреждение зала. Кто же переводил? Я, что ли? — Вероятно, не ты. — Правильно. Совсем не я. Кто-то другой. Мы еще звали его профессором, кажется. Теперь вспомнил его, Учится музыке. — Ну и что из этого вышло? — Ничего хорошего, Джейк. Нет на свете справедливости. Импресарио заявил, что негр обещал сдаться местному чемпиону. Что негр нарушил контракт. Нельзя нокаутировать венского чемпиона в Вене. «Боже мой, мистер Гортон, — сказал негр. — Целых сорок минут я только и делал, что старался ему сдаться. Этот белый мальчик, должно быть, надорвался, замахиваясь на меня. Я и пальцем его не тронул». — Деньги получили? — Никаких денег, Джейк. Все, что мы выручили, — это одежду негра. Часы его тоже пропали. Замечательный негр. Не нужно мне было ездить в Вену. Неважный город, Джейк. Неважный. — А негр что? — Уехал обратно в Кельн. Живет там. Женат. Дети есть. Обещал написать мне и вернуть деньги, которые я одолжил ему. Изумительный негр. Надеюсь, я не перепутал адрес. — Будем надеяться. — Ну ладно, пойдем обедать, — сказал Билл. — Или, может быть, ты хочешь еще путевых очерков? — Валяй. — Пойдем обедать. Мы спустились вниз и вышли на бульвар Сен-Мишель. Был теплый июньский вечер. — Куда пойдем? — Пообедаем на острове? — Давай. Мы пошли вниз по бульвару. На перекрестке улицы Ден-Фер-Рошеро и бульвара стоит статуя двух мужчин в развевающихся одеждах. — Я знаю, кто это. — Билл остановился, разглядывая памятник. — Эти господа выдумали фармакологию. Не втирай мне очки. Я знаю цену твоему Парижу. Мы пошли дальше. — Вот набивка чучел, — сказал Билл. — Хочешь купить что-нибудь? Чучело собачки? — Пойдем, — сказал я. — Ты хлебнул лишнего. — Очень хорошенькие собачки, — сказал Билл. — Они очень украсят твою квартиру. — Пойдем. — Только одну собачку. В сущности, мне, конечно, наплевать. Но послушай, Джейк, только одну-единственную собачку. — Пойдем. — Когда ты купишь ее, ты в ней души не будешь чаять. Простой обмен ценностями. Ты даешь деньги. Тебе дают чучело собачки. — Купим на обратном пути. — Ладно. Пусть будет по-твоему. Дорога в ад вымощена некупленными чучелами собак. Не моя вина. Мы пошли дальше. — Что тебе вдруг полюбились собаки? — Всегда любил собак. Всегда был большим любителем чучел. Мы остановились у киоска и выпили. — Несомненно, люблю выпить, — сказал Вилл. — Не мешало бы и тебе, Джейк, попробовать. — Ты на сто сорок четыре очка впереди меня. — Не падай духом. Никогда не падай духом. Секрет моего успеха. Никогда не падаю духом. Никогда не падаю духом на людях. — Где ты успел выпить? — Заезжал в «Крийон». Жорж смешал мне несколько коктейлей. Жорж — великий человек. Знаешь, в чем секрет его успеха? Никогда не падает духом. — Если ты выпьешь еще три рюмки перно, ты упадешь духом. — На людях не упаду. Как только я почувствую, что падаю духом, я уйду. Я как кошка. — Где ты видел Харви Стоуна? — В «Крийоне». Харви слегка упал духом. Три дня ничего не ел. Вообще прекратил есть. Уходит, как кошка. Довольно грустно. — Он ничего. — Чудесный. Все-таки лучше бы он не уходил, как кошка. Неприятно. — Что будем делать вечером? — Не играет роли. Лишь бы не падать духом. А вдруг тут есть крутые яйца? Если тут есть крутые яйца, мы можем не тащиться на остров. — Не выдумывай, — сказал я. — Мы пойдем и пообедаем честь честью. — Я только предлагаю, — сказал Билл. — Хочешь идти? — Идем. Мы пошли дальше по бульвару. Нас обогнал фиакр. Билл посмотрел ему вслед. — Видишь этот фиакр? Я закажу из него чучело и подарю тебе к рождеству. Всем своим друзьям подарю по чучелу. Я натуралист. Нас обогнало такси; кто-то сидящий в нем помахал рукой, потом постучал шоферу, чтобы тот остановился. Шофер осадил к тротуару. В такси сидела Брет. — Прекрасная незнакомка, — сказал Билл, — собирается похитить нас. — Хэлло! — сказала Брет. — Хэлло! — Познакомьтесь: Билл Гортон, леди Эшли. Брет улыбнулась Биллу. — Я только что приехала. Даже ванны не успела принять. Майкл приезжает сегодня вечером. — Отлично. Пообедайте с нами, и мы все пойдем встречать его. — Мне нужно помыться. — Ну, ерунда! Пойдемте. — Мне нужно принять ванну. Он приедет не раньше девяти. — Тогда пойдем выпьем, а потом примете ванну. — Это можно. Очень разумная мысль. Мы сели в такси. Шофер оглянулся. — Подъезжайте к ближайшему бистро, — сказал я. — Уж лучше поедем в «Клозери», — сказала Брет. — Не могу пить их противный коньяк. — «Клозери де Лила». Брет повернулась к Биллу. — Вы давно в этом чумном городе? — Только сегодня приехал из Будапешта. — А как было в Будапеште? — Чудесно. В Будапеште было чудесно. — Спросите его про Вену. — Вена, — сказал Билл, — очень странный город. — Очень похож на Париж. — Брет улыбнулась ему, и в уголках ее глаз собрались морщинки. — Правильно, — сказал Билл. — Очень похож на Париж в данную минуту. — Да, нелегко будет вас догнать. Мы уселись на террасе кафе «Клозери». Брет заказала виски с содовой, я себе тоже, а Билл взял еще рюмку перно. — Как живете, Джейк? — Отлично, — сказал я. — Я прекрасно провел время. Брет посмотрела на меня. — Я сделала глупость, что уехала, — сказала она. — Идиотство — уезжать из Парижа. — Хорошо провели время? — Ничего. Интересно было. Но не слишком весело. — Кого-нибудь видели? — Нет, почти что никого. Я совсем не выходила. — Разве вы не купались? — Нет. Ничего не делала. — Похоже на Вену, — сказал Билл. Брет посмотрела на него, морща уголки глаз. — Ах, вот как было в Вене. — В Вене было по-всякому. Брет снова улыбнулась ему. — Ваш друг очень мил, Джейк. — Он ничего, — сказал я. — Он занимается набивкой чучел. — Это было в чужой стране, — сказал Билл. — А кроме того, все животные были покойники. — Еще глоточек, — сказала Брет, — и я побежала. Пошлите, пожалуйста, за такси. — Да вот они стоят. Как раз напротив. — Ладно. Мы выпили по последней и посадили Брет в такси. — Не забудьте, в «Селекте» к десяти часам. Пусть он тоже приходит. И Майкл будет. — Мы придем, — сказал Билл. Машина тронулась, и Брет помахала нам рукой. — Вот это женщина! — сказал Билл. — Ужасно мила. Кто такой Майкл? — Тот, за кого она собирается замуж. — Ну-ну, — сказал Билл. — Судьба мне — знакомиться с людьми именно в этой стадии. Что им послать? Может быть, чучела скаковых лошадей? — Давай пообедаем. — Она правда с титулом? — осведомился Билл, когда машина везла нас на остров Сен-Луи. — О да! Записана в родословной книге и все такое. — Ну-ну. Мы пообедали в ресторане мадам Леконт на дальнем конце острова. Там было полно американцев, и нам пришлось стоять и дожидаться места. Кто-то включил ресторан Леконт в список, находящийся в Американском женском клубе, охарактеризовав его как оригинальный уголок на парижской набережной, еще не тронутый американцами, и поэтому мы три четверти часа дожидались столика. Билл обедал здесь в тысяча девятьсот восемнадцатом году, сейчас же после объявления перемирия, и мадам Леконт встретила его с распростертыми объятиями. — Столика мы все-таки этим не заработали, — сказал Билл. — Но великолепная женщина. Обед был хороший: жареная курица с зеленым горошком и картофельным пюре, салат, яблочный пирог и сыр. — У вас просто не протолкнешься, — сказал Билл мадам Леконт. Она подняла руку. — И не говорите! — Разбогатеете. — Надеюсь. Выпив кофе и по рюмочке коньяку, мы попросили счет, который, как всегда, был написан мелом на грифельной доске, что, несомненно, составляло одну из «оригинальных» черт ресторана, заплатили, пожали мадам Леконт руку и направились к двери. — Вас совсем больше не видно, мосье Барнс, — сказала мадам Леконт. — Слишком много соотечественников. — Приходите к завтраку. Тогда не так полно. — Хорошо. Непременно приду. Мы шли под деревьями, окаймлявшими реку в том конце острова, который обращен к Орлеанской набережной. За рекой виднелись полуразрушенные стены старых домов. — Их сносят. Там проложат улицу. — Видимо, так, — сказал Билл. Мы обошли кругом весь остров. По темной реке, сияя огнями, быстро и бесшумно скользнул паровичок и исчез под мостом. Ниже по течению собор Богоматери громоздился на вечернем небе. С Бетюнской набережной мы перешли на левый берег по деревянному мосту; мы постояли на мосту, глядя вниз по реке на собор. Отсюда остров казался очень темным, деревья — тенями, дома тянулись в небо. — Красиво все-таки, — сказал Билл. — До чего я рад, что вернулся. Мы облокотились на деревянные перила моста и смотрели вверх по реке на огни больших мостов. Вода была гладкая и черная. Она не плескалась о быки моста. Мимо нас прошел мужчина с девушкой. Они шли, обнявшись. Мы перешли мост и поднялись по улице Кардинала Лемуана. Подъем был крутой, и мы шли пешком до самой площади Контрэскарп. Свет дугового фонаря падал сквозь листья деревьев, а под деревьями стоял готовый к отправлению автобус. Из открытых дверей кафе «Веселый негр» доносилась музыка. В окно кафе «Для любителей» я увидел длинную, обитую цинком стойку. Снаружи, на террасе, сидели рабочие за вином. В открытой кухне кафе «Для любителей» служанка жарила картофель на постном масле. Тут же стоял чугунок с тушеным мясом. Служанка накладывала мясо на тарелку для старика, который стоял возле нее с бутылкой красного вина в руке. — Хочешь выпить? — Нет, — сказал Билл. — С меня хватит. Мы свернули вправо с площади Контрэскарп и пошли ровными узкими улочками между высокими старинными домами. Одни дома выдвигались вперед, другие отступали назад. Мы вышли на улицу По-де-Фер и шли по ней до улицы Сен-Жак, потом свернули к югу, вдоль чугунной ограды обогнули госпиталь Валь-де-Грас и вышли на бульвар Дю-Пор-Рояль. — Теперь куда? — спросил я. — Зайдем в «Селект» и посидим с Брет и Майклом? — Ну что ж. Мы пошли по бульвару Дю-Пор-Рояль, пока он не перешел в бульвар Монпарнас, и дальше, мимо «Клозери де Лила», ресторана Лавиня, Дамуа и всех маленьких кафе, пересекли улицу против «Ротонды» и мимо его огней и столиков дошли до кафе «Селект». Майкл вышел к нам навстречу из-за столиков. Он сильно загорел, и вид у него был цветущий. — Хэлло, Джейк, — сказал он. — Хэлло! Хэлло! Как живете, дружище? — Вы прекрасно поправились, Майкл. — О да! Я страшно поправился. Я ничего не делал, только гулял. Гулял с утра до вечера. И только одну рюмочку с матерью за чаем. Билл прошел в бар. Он разговаривал с Брет, которая сидела на высоком табурете, положив ногу на ногу. Она была без чулок. — Рад видеть вас, Джейк, — сказал Майкл. — Я слегка пьян, знаете ли. Такой странный случай. Посмотрите на мой нос. У него было пятно запекшейся крови на переносице. — Это от чемоданов одной старушки, — сказал Майкл. — Я хотел достать их, чтобы помочь ей, а они посыпались на меня. Брет поманила его из бара своим длинным мундштуком, морща уголки глаз. — Старушка, — сказал Майкл. — Ее чемоданы так и посыпались на меня. Пойдемте к Брет. Она такая прелесть. Ты очаровательная женщина. Брет. Откуда у тебя эта шляпа? — Приятель подарил. Тебе не нравится? — Ужасная шляпа. Купи себе хорошую шляпу. — Ну конечно, мы теперь такие богатые, — сказала Брет. — Кстати, ты знаком с Биллом? Вы страшно внимательны, Джейк. — Она повернулась к Майклу. — Это Билл Гортон. Этот пьяница — Майкл Кэмпбелл. Мистер Кэмпбелл — злостный банкрот. — Ну да. Знаете, вчера в Лондоне я встретил своего бывшего компаньона. Того, кто подкузьмил меня. — Что он сказал? — Угостил меня стаканчиком. Я решил, что не стоит отказываться. Знаешь, Брет, ты такая прелесть! Правда, она красавица? — Уж и красавица. С таким-то носом! — Очаровательный нос. Повернись ко мне носом. Ну, разве она не очаровательна? — Неужели нельзя было устроить, чтобы он остался в Шотландии? — Послушай, Брет, пойдем пораньше домой. — Веди себя прилично, Майкл. Здесь дамы сидят. — Правда, она очаровательна? Как по-вашему, Джейк? — Сегодня вечером бокс, — сказал Билл. — Хотите пойти? — Бокс, — повторил Майкл. — Кто против кого? — Леду и еще кто-то. — Леду очень хорош, — сказал Майкл. — Мне хотелось бы посмотреть, — он старался взять себя в руки, — но я не могу пойти. У меня свидание, вот с ней. Послушай, Брет, купи себе новую шляпу. Брет нахлобучила фетровую шляпу на один глаз и улыбнулась из-под широких полей. — Вы оба ступайте на бокс. Мне придется отвезти мистера Кэмпбелла прямо домой. — Я не пьян, — сказал Майкл. — Может быть, чуть-чуть. Послушай, Брет, ты очаровательна. — Ступайте, — сказала Брет. — Мистер Кэмпбелл начинает заговариваться. Что это за взрывы нежности, Майкл? — Послушай, ты очаровательна. Мы попрощались. — Мне очень жаль, что я не могу пойти с вами, — сказал Майкл. Брет засмеялась. В дверях я оглянулся. Майкл оперся рукой о стойку и, наклонившись к Брет, что-то говорил ей. Брет смотрела на него спокойно, но уголки ее глаз улыбались. Выйдя на улицу, я спросил: — Ну что? Пошли на бокс? — Пошли, — сказал Билл. — Только не пешком. — Майкл совсем ошалел от своей возлюбленной, — сказал я в такси. — Ну, — сказал Билл, — за это его и осуждать не приходится. Примечания1 празднество (исп.)
![]() |
||||
|
|||||
При заимствовании материалов с сайта активная ссылка на источник обязательна. © 2016—2025 "Хемингуэй Эрнест Миллер" |